Ai vantal raicë tiessen, ullumë hiruval i Malle Tera.
История седьмая. Fiat voluntas tua.История седьмая. Fiat voluntas tua. *Да будет воля твоя*
Антар, орбитальная военная база №2, 13 астиар 1218г, пять месяцев до Штурма.
- Догоняй! – снежная крупа весело обсыпает его с головы до ног, и он с притворным гневом бросается в погоню за весёлой лыжницей, несущейся с горы. Но Лартен не успевает её догнать, даже помогая себе крыльями – Арета съезжала с более высокой точки и набрала приличную скорость. А взлетать со склона, да ещё с лыжами на ногах, неудобно. Рыжеволосая жрица завершает спуск красивым виражом и машет ему рукой. И несмотря на то, что Лартен несётся ей навстречу, её силуэт всё больше отдаляется.
- Стой, Рыжая! – радость бешеного спуска ещё не развеялась, но страх уже тихо вкрадывался в сердце. А расстояние между ними вопреки всем законам физики всё больше увеличивается. – Ты куда? Не исчезай!
В ответ – затихающий переливчатый смех, а затем медленно наползает тишина и холод. Белая ослепляющая муть, в которой нет звёзд – Лартен боялся этого образа, но регулярно видел его во сне. Арета исчезла куда-то, как будто и не существовала в его жизни рыжая прекрасная жрица Ускользающего.
Младший наследник террсаннского престола открыл глаза. Это был сон. Он лежал на койке в капитанской каюте «Мести», вокруг царствовал его вечный спутник – беспорядок, табло часов показывало, что до подъёма еще целый час, а кондиционер, включённый на полную мощность, старательно шумел, нагоняя холод. В следующий раз не нужно его так сильно включать, пусть приснится тёплое аллаирнское лето. Например то, когда Арета только выписалась из госпиталя, и они гуляли по городу, потому что тогда у обоих было на это время. А сейчас в столице тоже лето, но…
Лартен задумчиво потеребил новенький серебряный браслет с гравировкой. Вот уже три месяца, как он женат. И радости от этого почему-то нет. Как в сегодняшнем сне, они стали не ближе, а словно дальше друг от друга. У него был корабль, у неё – целый Последний рубеж, они виделись хорошо если раз в два или три месяца, поскольку оба находились на разных планетах. Последний раз он был на Террсе на собственной свадьбе, весной, в месяце лиеннар. Или шаснар. Даже дату не запомнил, позорище такое. Потому что на следующий же день снова вернулся в гарнизон Антара. Капитан нужен на своём корабле. Вот так и получилось, что никаких изменений в своей жизни после свадьбы Лартен не заметил. И только серебряный браслет напоминал ему, что всё могло быть лучше.
Браслет – знак обязательства. Но кому, скажите на милость, пришла в голову идея сделать обязательством любовь?! Они произносили клятвы, что будут всегда вместе, до конца дней своих. Но как можно поклясться в том, что будешь любить? И дело не в том, что любовь может погаснуть, в конце концов, какие могут быть планы на отдалённое будущие у двух офицеров во время войны. Как вообще можно смешивать такие разные понятия. Любовь не может быть обязательством, все обеты её губят и превращают в цепь, которая однажды утянет на дно обоих. Он любил Арету, и был совершенно точно уверен, что и она любит его. Но как можно быть обязанным любить?
В коридоре обозначилось чьё-то присутствие. «Нечего бродить по ночам», - подумал Лартен, прислушиваясь к образу, чтобы понять, кому же приспичило встать с утра пораньше. Но это был не один из членов экипажа лёгкого эсминца «Месть». Дверь без стука открылась, а затем также быстро закрылась за вошедшим. Песчаного цвета форма, шлем для псионического подключения к аппаратуре связи, и лейтенантские нашивки скрывали его внешность, но Лартен точно не мог не узнать собственного отца. Император коротко взглянул на ещё не заправленную койку и спокойно сел на один из стульев.
- Утро доброе. Я решил, что раз ты занимаешься самокопанием, то у тебя есть время, - он снял шлем и улыбнулся только взглядом. Наследник пробурчал «доброе утро», с трудом сдерживая зевок. Добрым оно явно не было и быть не желало. Лартен снова потеребил браслет. Эта привычка завелась у него сразу же, как только он им обзавёлся.
- Ты как будто хочешь его снять, - заметил Император. Его собственный обручальный браслет давно уже не был новым, но каким-то образом гравировка с буквой «Л» продолжала сиять.
- Я не знаю, - честно ответил Лартен, - Ты так прижал меня к стенке и заставил жениться, что я даже не понял, нужно ли это мне.
Отец в ответ невесело усмехнулся. Последнее время застать его в хорошем настроении было невозможно.
- Во-первых, не одного тебя, а вас обоих. Во-вторых, не прижал, а спросил, настолько ли у вас всё серьёзно. И мне показалось, или вы с Аретой оба ответили «да»?
- Тебе попробуй возрази!
- Лартен, ты не только мой сын, но и мой наследник. Младший, но может оказаться так, что именно ты станешь следующим Императором. Поэтому ты можешь и даже должен возражать мне, если не согласен. Тем более в том, что касается лично тебя.
- А я не знаю даже того, согласен я или нет. Я младший наследник, но я ничего не решаю. Я плыву по течению, и не могу ни выплыть, ни взлететь. Как я могу быть Императором, если сам не понимаю, что делаю?
Отец вздохнул. Лартен уловил обрывок его памяти, нечаянно или специально оказавшийся на поверхности. Точно такая же захлёстывающая покорность перед обстоятельствами. И отзвук чьего-то холодного голоса, произносящего: «Мне нужен именно ты именно на этом месте. Но если откажешься – я легко найду тебе замену». Такими воспоминаниями не делятся случайно даже с близкими.
- И ты легко найдёшь мне замену? – Лартен поднял глаза. Чей же это был голос, казалось бы знакомый, но такой чужой?
- Смотря в чём. Других детей, кроме тебя и Мелнэ, у меня нет и быть не может. Нас всего двое в каждом поколении – брат и сестра, и даже Лейтинн не смогла ничего сделать с этой семейной особенностью. Потому что это не проклятие, а нечто другое.
- Но как наследник я тебя не устраиваю, - перебил Лартен. Раз отец говорит, что ему можно и нужно возражать, то пусть пожинает плоды.
- Я считаю, что следующей Императрицей должна быть Мелнэ. Но система престолонаследия с двумя наследниками на всякий случай сложилась не зря. С твоей сестрой этот «всякий случай» может случиться в любой момент. И со мной тоже. Поэтому твоя должность младшего наследника не формальная, а вполне настоящая. Ты имеешь все шансы оказаться на моём месте, и никакого времени на подготовку не будет.
- Я не выбирал, на чьём месте оказаться. И в том, что Первый штурм основательно проредил ряды Великих семей, я тоже не виноват. Я тогда делал всё, что мог. И больше. И если бы не Арета со своим ментальным щитом и Слепящее пламя с пинками, был бы я безвестным трупом.
- Хвала богам, ты им не стал. Но в том, что не выбирал, где и как тебе быть, ты ошибаешься. Но речь не о том, в чём ты ошибся раньше, сейчас важнее то, что делать дальше. Мы все можем погибнуть, а ещё одна война за власть точно будет лишней. После Штурма Великих семей станет чуть больше.
«Если откажешься ты, то справится она», - снова откликнулись отрывки памяти, которыми отец сегодня не ко времени делился. Лартен был божеством на четверть, и мог довольно глубоко проникать в память окружающих без позволения. За редкими исключениями, одним из которых была Арета.
- Кого ты сегодня так упорно вспоминаешь? – спросил он вслух. – Да ещё в таком контексте…
- Когда-то я довольно успешно бегал от трона. Бесконечно я этого делать не мог, и однажды государыня Инес поставила меня перед фактом, что я буду её старшим наследником. Как посла на Шадарионе она меня отзывала и назначать в любое другое государство отказывалась. А чтобы меня добить, государыня пригрозила принять в семью Лейтинн и провозгласить наследницей именно её. Я стал бы неприкаянным знатным альфонсом вроде Сиэнли Арталоэн.
- Но ведь она добилась своего. Ты Император, и мама принята в нашу семью.
- Да, но она почти сразу приняла высшее посвящение и закрыла себе дорогу к трону. Твоя мать никогда и никому не позволяла собой манипулировать. А я выторговал себе ещё шесть лет посольской работы, чтобы не казалось, будто я сбежал после той истории на корабле. Но беда в том, что у тебя нет этих шести лет. Максимум – пять месяцев до Штурма, а если у тех, кто желает моей смерти, не хватит терпения, то и меньше. Я бы и рад дать тебе полную свободу выбора, но сейчас я этого сделать не могу. Мне нужны были кровные узы с Лайто, чтобы ввести их в наш закрытый круг.
Лартен не выдержал, и несмотря на серьёзность момента начал громко смеяться вслух. Привычка всегда и во всём искать соответствия и параллели давала себя знать:
- Пап, а ты знаешь, что после Штурма Арета получит высшее посвящение? Всё повторяется дважды, ты не находишь? Ты сейчас разыгрываешь ту же драму, только в роли бабушки Инес.
Отец усмехнулся жёстко и незнакомо, с едва заметной горечью. Он сам из подобной ситуации сумел выйти достойно, сделав то, что от него требовалось, но на своих условиях. У Лартена такой возможности нет. И если он окажется слаб – а он обязательно окажется слаб – его заменит Арета. Она следующая после него в очереди на трон. Всё в интересах государства, даже любовь. Но как в таких условиях любовь может остаться искренней?
- Я не хочу быть обязанным любить, - тихо сказал Лартен.
- А те четыре года, что вы встречались, это было не всерьёз? Я ещё понимаю, если бы я требовал от тебя династического брака с полузнакомой девушкой, к которой ты ничего не испытываешь, но не ты ли говорил, что любишь Арету и жить без неё не можешь?
- Не могу. И с ней не могу. Её сердце горит, а моё – обжигается. Ты пробовал обнять солнце?
- Я всю жизнь любил полубогиню. И буду любить до последнего костра и после него. Не потому, что обещал, а потому, что для меня быть с ней – естественно, как дыхание. Она единственная, кем я не посмею пожертвовать даже во благо Империи. Но я не буду давать тебе советов, что делать с твоим сердцем – это то, в чём тебе совершенно точно нужно разобраться без моей помощи. Я скажу тебе только одно – не требуй от неё принадлежать тебе безраздельно. И сам не пытайся.
Император бросил беглый взгляд на часы. Они проговорили всего минут десять – вслух беседа заняла бы больше времени.
- Скоро заступать на смену, - отец всё-таки не удержался и потёр руками виски, - На самом деле всё, что я тебе только что сказал, ты можешь пропустить мимо ушей. А через пять месяцев перекроить мир по своему усмотрению – возможно, от этого он станет лучше.
Он почти захлопнул за собой дверь каюты, когда Лартен не удержался и задал вопрос, давно тревоживший его:
- Зачем тебе воевать самому? Тебе ведь достаточно только отдать приказ.
- Затем, что я неплохой связист. Не могу сказать, что меня радует роль главной мишени на поле боя, но с тобой я ей не поделюсь.
Отец ушёл, захлопнув дверь и экранировав своё присутствие одним из многочисленных гаджетов, встроенных в украшения. Через полчаса на кораблях Второй базы Антарского военного гарнизона прозвучит подъём для очередной боевой смены. Дежурство здесь круглосуточное, по законам военного времени.
Лартен расчесал длинные светлые волосы и собрал их в хвост – так удобнее. Кулинарный автомат в углу каюты едва слышно зажужжал, генерируя завтрак. Лартен мельком подумал о том, что когда он будет в увольнении на планете, нужно будет купить натурального молока. Всё остальное можно синтезировать, и даже без потери вкуса, но только не молоко. Из так и не разобранной сумки, с которой он летал домой, выглядывал угол голофото. Снимок был сделан ещё до Первого штурма на Лэнте – космической станции, где проходит окончательную доработку младшая раса, созданная для жизни на безатмосферных планетах. На конференции, посвящённой особенностям физиологии и психологии младших, он познакомился с Аретой. Тогда ещё Лартен понятия не имел, к чему это приведёт. И младшим наследником он тогда не был – это место было свободно. Сёстры Лайто улыбались со снимка: Арета – весело и открыто, глядя в объектив, Сатериллин – чуть настороженно, ненавязчиво контролируя пространство за спиной сестры. Последний кадр мирной жизни…
Они всегда вместе, даже если на разных планетах. Вместе молятся, вместе выполняют рабочие поручения, вместе попадают в передряги и вместе же из них выходят. Кто-то когда-то говорил ему, что и любить близнецы тоже могут вместе. Значит ли это, что Арета с ним потому, что в сердце адмирала нашлось место только для её сестры? Это были мысли, от которых он сам становился себе неприятен. Неужели всё, что может Лартен Аэнэтар – это плыть по течению и довольствоваться милостью с чужого плеча?
- Твоё сердце горит, а моё – обжигается, - снова повторил он. – У тебя есть твой Бог и Последний рубеж, им ты можешь принадлежать без остатка, а мне – нет. И мне нужно стать таким же. Возможно, когда у меня был выбор, мне действительно не стоило принимать семейное имя. Потому что именно тогда я сам лишил себя свободы. Я хочу нарисовать твой портрет. Без регалий и усталого жёсткого взгляда, который ты получила вместе с ними. Мне больно видеть тебя такой, потому что ты - рыжая, яркая и беззаботная. Возможно, ты мне приснилась?
А тогда казалось – мы были правы… Мало кто знал, что именно Лартен написал эту песню.
***
Саэна ол’Риллиан, старший интендант Антарского гарнизона, инспектировала корабли Второй базы. Выборка была совершенно случайна – чтобы никто не успел подготовиться к её приходу и навести показной порядок. Её интересовало реальное положение дел со снабжением. Военный флот должен быть готов не к проверке, а к врагам, а они о своём приходе не предупреждают, - это любимое выражение адмирала, любившего заявляться с ревизией внезапно, Саэна за время работы успела понять и прочувствовать. «Восходящую звезду» в свой список она добавила специально. Когда-то она служила в десантной группе этого корабля. Ей пришлось уйти в отдел снабжения, и за короткое время службы она продвинулась на нынешнюю свою должность. Потому что иначе она лишилась бы цели в жизни, а ей достаточно того, что она уже потеряла способность летать и любить.
Я дойду хоть до самого адмирала, хоть до Императора, но останусь в войсках, сказала она тогда. И дошла. Это было ровно через год после Штурма. Столица мира очаровала бы уже бывшую десантницу, не будь она так погружена в себя. В бою она потеряла крылья. Нет, физически они никуда не делись, и их подвижность почти восстановилась, но о том, чтобы развернуть их псионически и взлететь, речи не шло. Чтобы вылечиться, нужны годы, постепенно наращивающие интенсивность физические и ментальные тренировки, а главное – несколько лет спокойной жизни. Но Саэна ол’Риллиан не хотела покоя. Её стихией была война. Слова врача о том, что летать она не сможет, были приговором, но любой приговор можно обжаловать.
И вот нелетающая археллин в военной форме, с сумкой через плечо, опирающаяся на трость, шла по узкой и извилистой улице Солнечного сияния. Идти пешком для того, кто привык летать, тяжело, но своего кара у неё не было, а общественный транспорт заезжал в Первый камень очень недалеко. Поэтому она шла, мысленным импульсом блокируя боль в спине, всё ещё не восстановившейся после ранения. В Главном военном управлении её отказались оставить на службе, но она продолжала верить, что потеряно не всё.
Особняк Синяя роза был огромен и пуст. Он мог бы казаться живым, будь в нём больше обитателей. Но сейчас Саэну встретила тишина просторной, но необитаемой прихожей. Молодую изначальную она приняла за секретаря адмирала. Она представилась Сатериллин, и разговор с ней в рабочем кабинете на первом этаже был очень долгим. Изначальная подробно просматривала её медицинские документы, периодически прерывая разговор для того, чтобы сосредоточиться на мысленном диалоге с кем-то ещё. Она тоже была ветераном Штурма, только более удачливым – здоровым.
Вопрос, где же в это время сам хозяин дома, прозвучал сам собой. Сатериллин на мгновение замялась, и Саэна смогла заметить, каким тяжёлым, почти физически ощутимым отчаянием пропитан особняк. Он был пуст, потому что отражал состояние своего хозяина. «Даже сильным иногда нужно время на слабость. Вы видели, сколько белых свечей горит на окнах?», - тихо сказала Сатериллин. Свечей Саэна ещё не видела, но догадывалась, что в годовщину Штурма поминальных огней будет много. Но неужели даже адмирал способен на то, чтобы запереться у себя в доме, отгородившись от мира такой невозмутимой на вид помощницей? Неужели Саэна здесь зря?
На что она надеялась? Наверное, на чудо, которое в тот раз решило принять обличие одной короткой фразы – как вы смотрите на перевод в группу обеспечения? А до этого Сатериллин внезапно предложила остаться на обед и подняться на второй этаж в столовую. Саэна имела мало представления о жизни в особняках, но Сатериллин объяснила, опуская многочисленные условности, что обычно первый этаж – для работы и грандиозных празднеств, второй – для семейных встреч и близких друзей, а третий – личная хозяйская территория. Хотя что-то подсказывало Саэне, что как раз на третий этаж Синей розы Сатериллин поднималась не раз.
Адмирал всё-таки спустился в столовую, сдержанный, хоть и угрюмый. Саэне было стыдно, что она видит его таким. Но он не желал говорить о своём состоянии. Документы, которые принесла с собой Саэна, он смотреть не стал – всё, что хотел знать, он уже заранее мысленно спросил у Сатериллин. Его интересовало только одно – понимает ли Саэна, что на боевом корабле ей больше не место. Для неё есть только один приемлемый вариант остаться на службе – наземная группа обеспечения. Не воевать, но работать ради того, чтобы воевали другие. Переподготовка бесплатная по государственной программе – таких курсов сейчас довольно много. Ей оставалось только согласиться, что она и сделала, и теперь стала тем, кто она есть.
Челнок пристыковался, Саэна отстегнула ремень и плавно встала со своего места, находя трость. Рейтан, её секретарь, поспешно сдёрнул с головы шлем виртуальной реальности, в котором весь полёт смотрел голофильм, и догнал Саэну в створе шлюза. Видимо, фильм был редкостно захватывающим – Рейтан после него молчал целую минуту. Зато пока они шли по коридору, секретаря прорвало:
- Этелин Саэна, вы должны это видеть! Зачем нам «Звезда», у них же претензий нет? Такого не бывает, но красиво же - главная героиня расшвыривает кайдри ментальными ударами, зараза, шлем на размер больше, а ещё у неё крылья золотые, мой любимый цвет, у нас на Второй ещё четыре корабля, напарник в неё влюблён, подрался с командиром, сидит на гауптвахте, а дальше я не досмотрел, вы не знаете, что там будет? Кстати, вы в курсе, что там, говорят, приведение завелось?
- Где? – резко остановилась Саэна, вычленив из трёх потоков разговора только последнюю мысль.
- На «Восходящей звезде»! Неупокоенный дух погибшего связиста бродит по кораблю и не даёт спать на дежурстве, смотрит укоризненно…
- Это он правильно не даёт, одобряю, - Саэна прервала очередной намечающийся монолог. Скорость, с которой квайннто обрабатывают огромные объёмы информации, находит своё отражение в их речи – в молодости они говорят много и сразу в несколько потоков вслух и мысленно. Только с возрастом они учатся соизмерять свою речь и восприятие окружающих. Рейтан был довольно молод, поэтому болтал без умолку. В его голове уживалась и рабочая информация, и только что просмотренный фильм и свежие или не очень сплетни, при этом что-то забыть он, казалось, был неспособен. Сейчас его мыслями полностью владела история о корабельном призраке, и он начал рассказывать её вслух.
- Он на «Звезде» служил столько, сколько не живут, а в Первом штурме погиб ужасной смертью, хотя что он делал в бою, он же связист, его дело – в корабле сидеть, и вот теперь он бродит и поддерживает дисциплину, говорят, один матрос с ним даже разговаривал, выпить предлагал, а он на службе не пьёт, пить нельзя а бродить можно!
Саэна была готова снова пропустить эту историю мимо ушей, как и большинство сплетен, если бы не совпадение деталей. О призраке она ничего не слышала, но вот его прижизненная ипостась… Нарион был лейтенантом службы связи и служил на «Восходящей звезде». До Первого штурма. А ещё он был мужем Саэны, и она совершенно точно знала, что он делал на поле боя – спасал её пустую голову.
Рейтан продолжал что-то рассказывать, но Саэна по-прежнему слушала его рассеянно. Идти было недалеко – пилот пристыковался к эстакаде рядом со «Звездой». После Штурма Саэна не могла летать, и ходила только с тростью, поэтому очень ценила подобную заботу от своей команды. Рейтан, не отрываясь от болтовни, успел вызвать капитана корабля и сообщить о прибытии старшего интенданта. Она предупредила, что сопровождения не надо, до мостика доберётся сама. На самом деле Саэне просто было нужно увидеть свою прежнюю команду. Чтобы чувствовать, что всё было не зря. И увидеть призрака, если он действительно существует.
- А зачем, вас же должен встретить дежурный офицер, - начал секретарь, и нелетающая археллин спохватилась, что ничего ему не рассказывала за всё время работы, иначе он бы не стал тревожить её раны историей о призраке. Но он и сам всё понял, когда увидел, как окликают её встречающиеся в коридоре офицеры, поздравляют с новыми нашивками на форме. И только про здоровье не спрашивают, жить хотят. На какой-то момент Саэна снова почувствовала себя дома. Команда корабля – почти семья, особенно по количеству проведённого с ними времени.
- Честь отдавать надо, лейтенант, - почти весело окликнула она идущего по коридору в сторону рубки связи офицера, приняв его за своего бывшего товарища по десантной группе. Вот уж кто был отчаянным бойцом, и если бы тогда он оказался рядом… Но офицер обернулся, и Саэна увидела, как ошиблась – изначальный действительно был лейтенантом, но на этом его сходство в Лоссом заканчивалось.
- Надо так надо, госпожа майор, - насмешливо отозвался лейтенант, прижимая к груди сложенную в кулак левую руку. Он был немолод, хотя и в хорошей форме, а лицо казалось смутно знакомым. Рейтан, вежливо отстающий от неё на два шага, издал неясное мысленное восклицание. С чего это он? Вроде бы на призрака незнакомый лейтенант похож меньше всего. Но вёл себя слишком уж расковано для простого младшего офицера. Где же она его видела? Ситуация была глупая, но поправимая.
- Я обозналась. Вольно, лейтенант, идите по своим делам, - всё-таки лучше бы она встретила Лосса.
- Этелин Саэна, вы что его не узнали? – квайннто был так потрясён, что смог задать вопрос только сейчас. Краем глаза Саэна заметила, как Рейтан отвешивает глубочайший поклон, а её собеседник недовольно отмахивается:
- Только я почувствовал себя лет на триста моложе…
И всё-таки было заметно, что именно к такому почтительному обращению он и привык. Саэна наконец поняла, где она видела этого изначального. Это она должна ему честь отдавать, а не наоборот. А ведь думала, что слухи врут. И обстановка на корабле почти не изменилась.
- Прошу прощения, государь, - смогла выдавить из себя Саэна. Она понятия не имела о придворном этикете, и о том, как ей сейчас себя вести. Всё, что она точно знала – это то, что развернуться и уйти непозволительно. Ну хоть бы кто-нибудь вышел, но, как назло, в коридоре, соединяющем мостик и рубку связи, никого.
- Вы с внезапной проверкой? – пришёл ей на помощь Император.
- Да, - ответила Саэна, но поняла, что это недостаточно точный ответ, - и не совсем. Проверка у меня на «Золотой стреле», «Северном сиянии», «Гордом» и «Мести». Но мне хотелось повидать свою команду.
Перейдя с боевого корабля в наземную группу обеспечения, Саэна завела себе правило – никогда не рассказывать о своих рабочих планах никому, кого это не касается непосредственно. И что её заставило сейчас это нарушить? Император сухо кивнул, приняв к сведению новую информацию. Мрак, а «Месть» упоминать не стоило, там же капитан – младший наследник, вот это восхитительный по своим масштабам промах.
- Тогда не буду вам мешать. Полковник Лосс сейчас на мостике, его вы точно должны знать.
- Уже полковник? – Саэна не заметила, что удивилась вслух.
- И помощник капитана. Он сам вам расскажет, как так получилось. Идите, госпожа майор.
Саэна приложила руку к груди, запоздало вспомнив, что высших лиц государства приветствуют и прощаются с ними глубоким поклоном, но, кажется, государю не было дела до того, насколько точно соблюдается придворный этикет на кораблях ударной группы.
- Я видел вас в Аллаирне три года назад. И рад видеть, насколько большой путь вы проделали с того времени, - услышала она мысленный голос. Неужели он мог её запомнить? Память услужливо подсказала старую поговорку о том, что мир маленький, а дороги любят пересекаться.
Антар, орбитальная военная база №2, 13 астиар 1218г, пять месяцев до Штурма.
Одинокое сердце замерзает до звона,
По крупице осыплется – что же останется?
Одинокое сердце, ледяная корона,
Что венчала тебя, теперь брошена, катится.
По крупице осыплется – что же останется?
Одинокое сердце, ледяная корона,
Что венчала тебя, теперь брошена, катится.
- Догоняй! – снежная крупа весело обсыпает его с головы до ног, и он с притворным гневом бросается в погоню за весёлой лыжницей, несущейся с горы. Но Лартен не успевает её догнать, даже помогая себе крыльями – Арета съезжала с более высокой точки и набрала приличную скорость. А взлетать со склона, да ещё с лыжами на ногах, неудобно. Рыжеволосая жрица завершает спуск красивым виражом и машет ему рукой. И несмотря на то, что Лартен несётся ей навстречу, её силуэт всё больше отдаляется.
- Стой, Рыжая! – радость бешеного спуска ещё не развеялась, но страх уже тихо вкрадывался в сердце. А расстояние между ними вопреки всем законам физики всё больше увеличивается. – Ты куда? Не исчезай!
В ответ – затихающий переливчатый смех, а затем медленно наползает тишина и холод. Белая ослепляющая муть, в которой нет звёзд – Лартен боялся этого образа, но регулярно видел его во сне. Арета исчезла куда-то, как будто и не существовала в его жизни рыжая прекрасная жрица Ускользающего.
Младший наследник террсаннского престола открыл глаза. Это был сон. Он лежал на койке в капитанской каюте «Мести», вокруг царствовал его вечный спутник – беспорядок, табло часов показывало, что до подъёма еще целый час, а кондиционер, включённый на полную мощность, старательно шумел, нагоняя холод. В следующий раз не нужно его так сильно включать, пусть приснится тёплое аллаирнское лето. Например то, когда Арета только выписалась из госпиталя, и они гуляли по городу, потому что тогда у обоих было на это время. А сейчас в столице тоже лето, но…
Лартен задумчиво потеребил новенький серебряный браслет с гравировкой. Вот уже три месяца, как он женат. И радости от этого почему-то нет. Как в сегодняшнем сне, они стали не ближе, а словно дальше друг от друга. У него был корабль, у неё – целый Последний рубеж, они виделись хорошо если раз в два или три месяца, поскольку оба находились на разных планетах. Последний раз он был на Террсе на собственной свадьбе, весной, в месяце лиеннар. Или шаснар. Даже дату не запомнил, позорище такое. Потому что на следующий же день снова вернулся в гарнизон Антара. Капитан нужен на своём корабле. Вот так и получилось, что никаких изменений в своей жизни после свадьбы Лартен не заметил. И только серебряный браслет напоминал ему, что всё могло быть лучше.
Браслет – знак обязательства. Но кому, скажите на милость, пришла в голову идея сделать обязательством любовь?! Они произносили клятвы, что будут всегда вместе, до конца дней своих. Но как можно поклясться в том, что будешь любить? И дело не в том, что любовь может погаснуть, в конце концов, какие могут быть планы на отдалённое будущие у двух офицеров во время войны. Как вообще можно смешивать такие разные понятия. Любовь не может быть обязательством, все обеты её губят и превращают в цепь, которая однажды утянет на дно обоих. Он любил Арету, и был совершенно точно уверен, что и она любит его. Но как можно быть обязанным любить?
В коридоре обозначилось чьё-то присутствие. «Нечего бродить по ночам», - подумал Лартен, прислушиваясь к образу, чтобы понять, кому же приспичило встать с утра пораньше. Но это был не один из членов экипажа лёгкого эсминца «Месть». Дверь без стука открылась, а затем также быстро закрылась за вошедшим. Песчаного цвета форма, шлем для псионического подключения к аппаратуре связи, и лейтенантские нашивки скрывали его внешность, но Лартен точно не мог не узнать собственного отца. Император коротко взглянул на ещё не заправленную койку и спокойно сел на один из стульев.
- Утро доброе. Я решил, что раз ты занимаешься самокопанием, то у тебя есть время, - он снял шлем и улыбнулся только взглядом. Наследник пробурчал «доброе утро», с трудом сдерживая зевок. Добрым оно явно не было и быть не желало. Лартен снова потеребил браслет. Эта привычка завелась у него сразу же, как только он им обзавёлся.
- Ты как будто хочешь его снять, - заметил Император. Его собственный обручальный браслет давно уже не был новым, но каким-то образом гравировка с буквой «Л» продолжала сиять.
- Я не знаю, - честно ответил Лартен, - Ты так прижал меня к стенке и заставил жениться, что я даже не понял, нужно ли это мне.
Отец в ответ невесело усмехнулся. Последнее время застать его в хорошем настроении было невозможно.
- Во-первых, не одного тебя, а вас обоих. Во-вторых, не прижал, а спросил, настолько ли у вас всё серьёзно. И мне показалось, или вы с Аретой оба ответили «да»?
- Тебе попробуй возрази!
- Лартен, ты не только мой сын, но и мой наследник. Младший, но может оказаться так, что именно ты станешь следующим Императором. Поэтому ты можешь и даже должен возражать мне, если не согласен. Тем более в том, что касается лично тебя.
- А я не знаю даже того, согласен я или нет. Я младший наследник, но я ничего не решаю. Я плыву по течению, и не могу ни выплыть, ни взлететь. Как я могу быть Императором, если сам не понимаю, что делаю?
Отец вздохнул. Лартен уловил обрывок его памяти, нечаянно или специально оказавшийся на поверхности. Точно такая же захлёстывающая покорность перед обстоятельствами. И отзвук чьего-то холодного голоса, произносящего: «Мне нужен именно ты именно на этом месте. Но если откажешься – я легко найду тебе замену». Такими воспоминаниями не делятся случайно даже с близкими.
- И ты легко найдёшь мне замену? – Лартен поднял глаза. Чей же это был голос, казалось бы знакомый, но такой чужой?
- Смотря в чём. Других детей, кроме тебя и Мелнэ, у меня нет и быть не может. Нас всего двое в каждом поколении – брат и сестра, и даже Лейтинн не смогла ничего сделать с этой семейной особенностью. Потому что это не проклятие, а нечто другое.
- Но как наследник я тебя не устраиваю, - перебил Лартен. Раз отец говорит, что ему можно и нужно возражать, то пусть пожинает плоды.
- Я считаю, что следующей Императрицей должна быть Мелнэ. Но система престолонаследия с двумя наследниками на всякий случай сложилась не зря. С твоей сестрой этот «всякий случай» может случиться в любой момент. И со мной тоже. Поэтому твоя должность младшего наследника не формальная, а вполне настоящая. Ты имеешь все шансы оказаться на моём месте, и никакого времени на подготовку не будет.
- Я не выбирал, на чьём месте оказаться. И в том, что Первый штурм основательно проредил ряды Великих семей, я тоже не виноват. Я тогда делал всё, что мог. И больше. И если бы не Арета со своим ментальным щитом и Слепящее пламя с пинками, был бы я безвестным трупом.
- Хвала богам, ты им не стал. Но в том, что не выбирал, где и как тебе быть, ты ошибаешься. Но речь не о том, в чём ты ошибся раньше, сейчас важнее то, что делать дальше. Мы все можем погибнуть, а ещё одна война за власть точно будет лишней. После Штурма Великих семей станет чуть больше.
«Если откажешься ты, то справится она», - снова откликнулись отрывки памяти, которыми отец сегодня не ко времени делился. Лартен был божеством на четверть, и мог довольно глубоко проникать в память окружающих без позволения. За редкими исключениями, одним из которых была Арета.
- Кого ты сегодня так упорно вспоминаешь? – спросил он вслух. – Да ещё в таком контексте…
- Когда-то я довольно успешно бегал от трона. Бесконечно я этого делать не мог, и однажды государыня Инес поставила меня перед фактом, что я буду её старшим наследником. Как посла на Шадарионе она меня отзывала и назначать в любое другое государство отказывалась. А чтобы меня добить, государыня пригрозила принять в семью Лейтинн и провозгласить наследницей именно её. Я стал бы неприкаянным знатным альфонсом вроде Сиэнли Арталоэн.
- Но ведь она добилась своего. Ты Император, и мама принята в нашу семью.
- Да, но она почти сразу приняла высшее посвящение и закрыла себе дорогу к трону. Твоя мать никогда и никому не позволяла собой манипулировать. А я выторговал себе ещё шесть лет посольской работы, чтобы не казалось, будто я сбежал после той истории на корабле. Но беда в том, что у тебя нет этих шести лет. Максимум – пять месяцев до Штурма, а если у тех, кто желает моей смерти, не хватит терпения, то и меньше. Я бы и рад дать тебе полную свободу выбора, но сейчас я этого сделать не могу. Мне нужны были кровные узы с Лайто, чтобы ввести их в наш закрытый круг.
Лартен не выдержал, и несмотря на серьёзность момента начал громко смеяться вслух. Привычка всегда и во всём искать соответствия и параллели давала себя знать:
- Пап, а ты знаешь, что после Штурма Арета получит высшее посвящение? Всё повторяется дважды, ты не находишь? Ты сейчас разыгрываешь ту же драму, только в роли бабушки Инес.
Отец усмехнулся жёстко и незнакомо, с едва заметной горечью. Он сам из подобной ситуации сумел выйти достойно, сделав то, что от него требовалось, но на своих условиях. У Лартена такой возможности нет. И если он окажется слаб – а он обязательно окажется слаб – его заменит Арета. Она следующая после него в очереди на трон. Всё в интересах государства, даже любовь. Но как в таких условиях любовь может остаться искренней?
- Я не хочу быть обязанным любить, - тихо сказал Лартен.
- А те четыре года, что вы встречались, это было не всерьёз? Я ещё понимаю, если бы я требовал от тебя династического брака с полузнакомой девушкой, к которой ты ничего не испытываешь, но не ты ли говорил, что любишь Арету и жить без неё не можешь?
- Не могу. И с ней не могу. Её сердце горит, а моё – обжигается. Ты пробовал обнять солнце?
- Я всю жизнь любил полубогиню. И буду любить до последнего костра и после него. Не потому, что обещал, а потому, что для меня быть с ней – естественно, как дыхание. Она единственная, кем я не посмею пожертвовать даже во благо Империи. Но я не буду давать тебе советов, что делать с твоим сердцем – это то, в чём тебе совершенно точно нужно разобраться без моей помощи. Я скажу тебе только одно – не требуй от неё принадлежать тебе безраздельно. И сам не пытайся.
Император бросил беглый взгляд на часы. Они проговорили всего минут десять – вслух беседа заняла бы больше времени.
- Скоро заступать на смену, - отец всё-таки не удержался и потёр руками виски, - На самом деле всё, что я тебе только что сказал, ты можешь пропустить мимо ушей. А через пять месяцев перекроить мир по своему усмотрению – возможно, от этого он станет лучше.
Он почти захлопнул за собой дверь каюты, когда Лартен не удержался и задал вопрос, давно тревоживший его:
- Зачем тебе воевать самому? Тебе ведь достаточно только отдать приказ.
- Затем, что я неплохой связист. Не могу сказать, что меня радует роль главной мишени на поле боя, но с тобой я ей не поделюсь.
Отец ушёл, захлопнув дверь и экранировав своё присутствие одним из многочисленных гаджетов, встроенных в украшения. Через полчаса на кораблях Второй базы Антарского военного гарнизона прозвучит подъём для очередной боевой смены. Дежурство здесь круглосуточное, по законам военного времени.
Лартен расчесал длинные светлые волосы и собрал их в хвост – так удобнее. Кулинарный автомат в углу каюты едва слышно зажужжал, генерируя завтрак. Лартен мельком подумал о том, что когда он будет в увольнении на планете, нужно будет купить натурального молока. Всё остальное можно синтезировать, и даже без потери вкуса, но только не молоко. Из так и не разобранной сумки, с которой он летал домой, выглядывал угол голофото. Снимок был сделан ещё до Первого штурма на Лэнте – космической станции, где проходит окончательную доработку младшая раса, созданная для жизни на безатмосферных планетах. На конференции, посвящённой особенностям физиологии и психологии младших, он познакомился с Аретой. Тогда ещё Лартен понятия не имел, к чему это приведёт. И младшим наследником он тогда не был – это место было свободно. Сёстры Лайто улыбались со снимка: Арета – весело и открыто, глядя в объектив, Сатериллин – чуть настороженно, ненавязчиво контролируя пространство за спиной сестры. Последний кадр мирной жизни…
Они всегда вместе, даже если на разных планетах. Вместе молятся, вместе выполняют рабочие поручения, вместе попадают в передряги и вместе же из них выходят. Кто-то когда-то говорил ему, что и любить близнецы тоже могут вместе. Значит ли это, что Арета с ним потому, что в сердце адмирала нашлось место только для её сестры? Это были мысли, от которых он сам становился себе неприятен. Неужели всё, что может Лартен Аэнэтар – это плыть по течению и довольствоваться милостью с чужого плеча?
- Твоё сердце горит, а моё – обжигается, - снова повторил он. – У тебя есть твой Бог и Последний рубеж, им ты можешь принадлежать без остатка, а мне – нет. И мне нужно стать таким же. Возможно, когда у меня был выбор, мне действительно не стоило принимать семейное имя. Потому что именно тогда я сам лишил себя свободы. Я хочу нарисовать твой портрет. Без регалий и усталого жёсткого взгляда, который ты получила вместе с ними. Мне больно видеть тебя такой, потому что ты - рыжая, яркая и беззаботная. Возможно, ты мне приснилась?
А тогда казалось – мы были правы… Мало кто знал, что именно Лартен написал эту песню.
***
Саэна ол’Риллиан, старший интендант Антарского гарнизона, инспектировала корабли Второй базы. Выборка была совершенно случайна – чтобы никто не успел подготовиться к её приходу и навести показной порядок. Её интересовало реальное положение дел со снабжением. Военный флот должен быть готов не к проверке, а к врагам, а они о своём приходе не предупреждают, - это любимое выражение адмирала, любившего заявляться с ревизией внезапно, Саэна за время работы успела понять и прочувствовать. «Восходящую звезду» в свой список она добавила специально. Когда-то она служила в десантной группе этого корабля. Ей пришлось уйти в отдел снабжения, и за короткое время службы она продвинулась на нынешнюю свою должность. Потому что иначе она лишилась бы цели в жизни, а ей достаточно того, что она уже потеряла способность летать и любить.
Я дойду хоть до самого адмирала, хоть до Императора, но останусь в войсках, сказала она тогда. И дошла. Это было ровно через год после Штурма. Столица мира очаровала бы уже бывшую десантницу, не будь она так погружена в себя. В бою она потеряла крылья. Нет, физически они никуда не делись, и их подвижность почти восстановилась, но о том, чтобы развернуть их псионически и взлететь, речи не шло. Чтобы вылечиться, нужны годы, постепенно наращивающие интенсивность физические и ментальные тренировки, а главное – несколько лет спокойной жизни. Но Саэна ол’Риллиан не хотела покоя. Её стихией была война. Слова врача о том, что летать она не сможет, были приговором, но любой приговор можно обжаловать.
И вот нелетающая археллин в военной форме, с сумкой через плечо, опирающаяся на трость, шла по узкой и извилистой улице Солнечного сияния. Идти пешком для того, кто привык летать, тяжело, но своего кара у неё не было, а общественный транспорт заезжал в Первый камень очень недалеко. Поэтому она шла, мысленным импульсом блокируя боль в спине, всё ещё не восстановившейся после ранения. В Главном военном управлении её отказались оставить на службе, но она продолжала верить, что потеряно не всё.
Особняк Синяя роза был огромен и пуст. Он мог бы казаться живым, будь в нём больше обитателей. Но сейчас Саэну встретила тишина просторной, но необитаемой прихожей. Молодую изначальную она приняла за секретаря адмирала. Она представилась Сатериллин, и разговор с ней в рабочем кабинете на первом этаже был очень долгим. Изначальная подробно просматривала её медицинские документы, периодически прерывая разговор для того, чтобы сосредоточиться на мысленном диалоге с кем-то ещё. Она тоже была ветераном Штурма, только более удачливым – здоровым.
Вопрос, где же в это время сам хозяин дома, прозвучал сам собой. Сатериллин на мгновение замялась, и Саэна смогла заметить, каким тяжёлым, почти физически ощутимым отчаянием пропитан особняк. Он был пуст, потому что отражал состояние своего хозяина. «Даже сильным иногда нужно время на слабость. Вы видели, сколько белых свечей горит на окнах?», - тихо сказала Сатериллин. Свечей Саэна ещё не видела, но догадывалась, что в годовщину Штурма поминальных огней будет много. Но неужели даже адмирал способен на то, чтобы запереться у себя в доме, отгородившись от мира такой невозмутимой на вид помощницей? Неужели Саэна здесь зря?
На что она надеялась? Наверное, на чудо, которое в тот раз решило принять обличие одной короткой фразы – как вы смотрите на перевод в группу обеспечения? А до этого Сатериллин внезапно предложила остаться на обед и подняться на второй этаж в столовую. Саэна имела мало представления о жизни в особняках, но Сатериллин объяснила, опуская многочисленные условности, что обычно первый этаж – для работы и грандиозных празднеств, второй – для семейных встреч и близких друзей, а третий – личная хозяйская территория. Хотя что-то подсказывало Саэне, что как раз на третий этаж Синей розы Сатериллин поднималась не раз.
Адмирал всё-таки спустился в столовую, сдержанный, хоть и угрюмый. Саэне было стыдно, что она видит его таким. Но он не желал говорить о своём состоянии. Документы, которые принесла с собой Саэна, он смотреть не стал – всё, что хотел знать, он уже заранее мысленно спросил у Сатериллин. Его интересовало только одно – понимает ли Саэна, что на боевом корабле ей больше не место. Для неё есть только один приемлемый вариант остаться на службе – наземная группа обеспечения. Не воевать, но работать ради того, чтобы воевали другие. Переподготовка бесплатная по государственной программе – таких курсов сейчас довольно много. Ей оставалось только согласиться, что она и сделала, и теперь стала тем, кто она есть.
Челнок пристыковался, Саэна отстегнула ремень и плавно встала со своего места, находя трость. Рейтан, её секретарь, поспешно сдёрнул с головы шлем виртуальной реальности, в котором весь полёт смотрел голофильм, и догнал Саэну в створе шлюза. Видимо, фильм был редкостно захватывающим – Рейтан после него молчал целую минуту. Зато пока они шли по коридору, секретаря прорвало:
- Этелин Саэна, вы должны это видеть! Зачем нам «Звезда», у них же претензий нет? Такого не бывает, но красиво же - главная героиня расшвыривает кайдри ментальными ударами, зараза, шлем на размер больше, а ещё у неё крылья золотые, мой любимый цвет, у нас на Второй ещё четыре корабля, напарник в неё влюблён, подрался с командиром, сидит на гауптвахте, а дальше я не досмотрел, вы не знаете, что там будет? Кстати, вы в курсе, что там, говорят, приведение завелось?
- Где? – резко остановилась Саэна, вычленив из трёх потоков разговора только последнюю мысль.
- На «Восходящей звезде»! Неупокоенный дух погибшего связиста бродит по кораблю и не даёт спать на дежурстве, смотрит укоризненно…
- Это он правильно не даёт, одобряю, - Саэна прервала очередной намечающийся монолог. Скорость, с которой квайннто обрабатывают огромные объёмы информации, находит своё отражение в их речи – в молодости они говорят много и сразу в несколько потоков вслух и мысленно. Только с возрастом они учатся соизмерять свою речь и восприятие окружающих. Рейтан был довольно молод, поэтому болтал без умолку. В его голове уживалась и рабочая информация, и только что просмотренный фильм и свежие или не очень сплетни, при этом что-то забыть он, казалось, был неспособен. Сейчас его мыслями полностью владела история о корабельном призраке, и он начал рассказывать её вслух.
- Он на «Звезде» служил столько, сколько не живут, а в Первом штурме погиб ужасной смертью, хотя что он делал в бою, он же связист, его дело – в корабле сидеть, и вот теперь он бродит и поддерживает дисциплину, говорят, один матрос с ним даже разговаривал, выпить предлагал, а он на службе не пьёт, пить нельзя а бродить можно!
Саэна была готова снова пропустить эту историю мимо ушей, как и большинство сплетен, если бы не совпадение деталей. О призраке она ничего не слышала, но вот его прижизненная ипостась… Нарион был лейтенантом службы связи и служил на «Восходящей звезде». До Первого штурма. А ещё он был мужем Саэны, и она совершенно точно знала, что он делал на поле боя – спасал её пустую голову.
Рейтан продолжал что-то рассказывать, но Саэна по-прежнему слушала его рассеянно. Идти было недалеко – пилот пристыковался к эстакаде рядом со «Звездой». После Штурма Саэна не могла летать, и ходила только с тростью, поэтому очень ценила подобную заботу от своей команды. Рейтан, не отрываясь от болтовни, успел вызвать капитана корабля и сообщить о прибытии старшего интенданта. Она предупредила, что сопровождения не надо, до мостика доберётся сама. На самом деле Саэне просто было нужно увидеть свою прежнюю команду. Чтобы чувствовать, что всё было не зря. И увидеть призрака, если он действительно существует.
- А зачем, вас же должен встретить дежурный офицер, - начал секретарь, и нелетающая археллин спохватилась, что ничего ему не рассказывала за всё время работы, иначе он бы не стал тревожить её раны историей о призраке. Но он и сам всё понял, когда увидел, как окликают её встречающиеся в коридоре офицеры, поздравляют с новыми нашивками на форме. И только про здоровье не спрашивают, жить хотят. На какой-то момент Саэна снова почувствовала себя дома. Команда корабля – почти семья, особенно по количеству проведённого с ними времени.
- Честь отдавать надо, лейтенант, - почти весело окликнула она идущего по коридору в сторону рубки связи офицера, приняв его за своего бывшего товарища по десантной группе. Вот уж кто был отчаянным бойцом, и если бы тогда он оказался рядом… Но офицер обернулся, и Саэна увидела, как ошиблась – изначальный действительно был лейтенантом, но на этом его сходство в Лоссом заканчивалось.
- Надо так надо, госпожа майор, - насмешливо отозвался лейтенант, прижимая к груди сложенную в кулак левую руку. Он был немолод, хотя и в хорошей форме, а лицо казалось смутно знакомым. Рейтан, вежливо отстающий от неё на два шага, издал неясное мысленное восклицание. С чего это он? Вроде бы на призрака незнакомый лейтенант похож меньше всего. Но вёл себя слишком уж расковано для простого младшего офицера. Где же она его видела? Ситуация была глупая, но поправимая.
- Я обозналась. Вольно, лейтенант, идите по своим делам, - всё-таки лучше бы она встретила Лосса.
- Этелин Саэна, вы что его не узнали? – квайннто был так потрясён, что смог задать вопрос только сейчас. Краем глаза Саэна заметила, как Рейтан отвешивает глубочайший поклон, а её собеседник недовольно отмахивается:
- Только я почувствовал себя лет на триста моложе…
И всё-таки было заметно, что именно к такому почтительному обращению он и привык. Саэна наконец поняла, где она видела этого изначального. Это она должна ему честь отдавать, а не наоборот. А ведь думала, что слухи врут. И обстановка на корабле почти не изменилась.
- Прошу прощения, государь, - смогла выдавить из себя Саэна. Она понятия не имела о придворном этикете, и о том, как ей сейчас себя вести. Всё, что она точно знала – это то, что развернуться и уйти непозволительно. Ну хоть бы кто-нибудь вышел, но, как назло, в коридоре, соединяющем мостик и рубку связи, никого.
- Вы с внезапной проверкой? – пришёл ей на помощь Император.
- Да, - ответила Саэна, но поняла, что это недостаточно точный ответ, - и не совсем. Проверка у меня на «Золотой стреле», «Северном сиянии», «Гордом» и «Мести». Но мне хотелось повидать свою команду.
Перейдя с боевого корабля в наземную группу обеспечения, Саэна завела себе правило – никогда не рассказывать о своих рабочих планах никому, кого это не касается непосредственно. И что её заставило сейчас это нарушить? Император сухо кивнул, приняв к сведению новую информацию. Мрак, а «Месть» упоминать не стоило, там же капитан – младший наследник, вот это восхитительный по своим масштабам промах.
- Тогда не буду вам мешать. Полковник Лосс сейчас на мостике, его вы точно должны знать.
- Уже полковник? – Саэна не заметила, что удивилась вслух.
- И помощник капитана. Он сам вам расскажет, как так получилось. Идите, госпожа майор.
Саэна приложила руку к груди, запоздало вспомнив, что высших лиц государства приветствуют и прощаются с ними глубоким поклоном, но, кажется, государю не было дела до того, насколько точно соблюдается придворный этикет на кораблях ударной группы.
- Я видел вас в Аллаирне три года назад. И рад видеть, насколько большой путь вы проделали с того времени, - услышала она мысленный голос. Неужели он мог её запомнить? Память услужливо подсказала старую поговорку о том, что мир маленький, а дороги любят пересекаться.
@темы: Даль туманная, Творение, Ан Эрриан Террса!, Очередной большой проект, D12/Маленький мир, Отрывок