Алдарон и Архелла, 18 астиар 1218г, чуть позже совещания у адмирала.
Алое – жизни пылающий танец,
Искры и звезды под хохот столетий.
Белое – неба коснуться на Грани,
Доброй надежды мерцающий ветер.
Алая кровь в раскалившихся жилах,
Белая ткань для повязки на рану.
Алая радость, что мы еще живы,
Белые свечи зажечь еще рано.
Искры и звезды под хохот столетий.
Белое – неба коснуться на Грани,
Доброй надежды мерцающий ветер.
Алая кровь в раскалившихся жилах,
Белая ткань для повязки на рану.
Алая радость, что мы еще живы,
Белые свечи зажечь еще рано.
Два голоса, сливающиеся в один. Они звучат на двух разных планетах, далеко и одновременно рядом друг с другом. Только так и бывает у близнецов.
…Господь мой, держащий в руках вероятности…
…Богиня моя, помнящая обеты…
…Каждый мой шаг посвящён Тебе,
Каждый мой вдох принадлежит Тебе,
И каждая минута отдана Тебе.
Услышь голос служительницы Твоей, смиренно глядящей в небо.
Дай мне сил удержаться на Грани,
не свернуть с моего пути и выполнить то, что должно
во славу Твою и во имя Террсы.
Прости прегрешения мои, что совершаю по долгу военной службы,
но укрепи силу духа моего,…
…чтобы ни единого шага не совершить бесцельно…
…чтобы не творить дурного по собственному небрежению…
…Эрриан.
Слова молитвы, написанной давно, но каждый раз переосмысляемой заново, сплетались между собой, как будто две жрицы находились рядом, читая её. Имён Богов в ней не произносилось, хотя именно в молитве им должно звучать. Так часто поступали в ежедневных молитвах, но сегодня этого казалось мало.
- Дай мне сил выполнить долг до конца, Господь мой Кирн, - завершает молитву командор Арета Лайто, выходя из служебного кара.
- Не дай мне шагнуть в пропасть, Богиня моя Исеннариан, - вторит её сестра Сатериллин, снимая пилотский шлем, позволяющий полностью слиться с кораблём. Очередной сценарий на симуляторе, в очередной раз спасённый корабль почти без потерь среди команды. На этот раз – лучший результат в гарнизоне, есть, за что себя похвалить.
- Закрыть окно результатов. Сохранить показатели. Завершить работу тренировочной программы.
Ментальное подключение к системам корабля, пусть и в режиме тренировки, позволяет управлять полётом напрямую. Пилот становится мозгом корабля, а остальные системы послушны ему, как собственные ноги и руки, а приборы и ручки управления нужны только на тот случай, если шлем откажет. Но после полёта требуется время, чтобы снова осознать границы своего тела. Именно поэтому хороший пилот не спешит никуда бежать, только отключившись от своего корабля.
Сатериллин взяла со стола заранее поставленную рядом с собой кружку-термостат. Кофе она пила не просто крепкий, а очень крепкий, он был её вторым стабилизирующим фактором. Первым была Арета. Абсолютная телепатия близнецов очень быстро возвращает в реальность после полёта. Ещё один глоток, и можно встать.
- Капитан Сатериллин Лайто, пилот высшего класса, тренировку закончила, результат сохранён, - рыжая жрица произнесла полагающийся отчёт в микрофон, потянулась в кресле, убеждаясь, что сенсорное восприятие и двигательная активность вернулись. На жаргоне пилотов это называлось вытряхнуться из полёта. Вот и хорошо, теперь можно спокойно пойти в свою каюту.
От нового корпуса, где проходили тренировки на симуляторах, до эстакады, где пришвартован «Меткий», идти недалеко, после подключения мысли текут сами по себе, и можно не структурировать их, наслаждаясь произвольным потоком сознания. Может быть, всё-таки стоило перевестись на флагман? Когда у адмирала снова будет возможность прилететь – даже богам неизвестно. Для влюблённых душ нет ни времени, ни расстояния, а для двух тел очень существенно, что Лиррна и Алдарон даже не в соседних системах. До призыва из резерва она об этом не думала. Сейчас метаться между кораблями поздно, но после Штурма надо будет… Сколько же всего придётся согласовывать…
Дежурный у стыковочного шлюза молча отдал ей честь, не замечая, как мимо него прошмыгнул какой-то орх в рабочем комбинезоне. Сатериллин бы тоже не насторожилась, но рабочий был незнакомый, а первый пилот знала в лицо и псионический фон не только членов корабля, но и команду обслуживания. Этого орха она здесь раньше не видела. Она ускорила шаг, проходя сквозь створ шлюза в главный коридор, а затем в технические отсеки. Так и есть – мнимый рабочий стал спускаться к двигательному отсеку, куда портовая команда не допускается ни в коем случае.
- Ну-ка стой, - пока ещё спокойно окликнула жрица. Орх подскочил на месте – террсанни на его месте уже давно бы обнаружил, что за ним кто-то идёт. Обернулся, нервничает. Значит, не заблудился. Сатериллин мысленно окликнула капитана – хорошо, что он никуда не ушёл с корабля.
- Ветер, у нас подозрительный орх лезет в двигательный отсек. Задерживаю, пока не сопротивляется.
- Сейчас буду. В драку не лезь.
Орх в ответ сделал самую большую глупость, на какую был способен – выхватил бластер. Выругался, проклиная грязные псионические приёмы, когда резкая боль скрутила его руку, но оружия не выронил. Ясно, высокая устойчивость к ментальным воздействиям. Это плохо, особенно учитывая, что за спиной внезапно возник ещё один орх. Нет, двое. Видимо, до этого они маскировали своё присутствие. Значит, кто-то на борту… Сатериллин не успела додумать эту мысль – навстречу вышел один из офицеров технической команды корабля. Археллар. Тоже капитан, в том же чине, что и Сатериллин.
- Не мешай, служительница. Ты всё равно на светлом пути, тебе зла другим разумным существам причинять нельзя. А мне можно, и я причиню.
Четверо хорошо экранированных противников – многовато, чтобы можно было справиться быстро и безболезненно. Предатель не знает, что Сатериллин уже вызвала капитана, но явно догадывается. А Стальной ветер может не успеть. Тик, тик, тик – застучали незримые часы. Арета слышала их постоянно, Сатериллин могла заглушить незримое тиканье усилием воли.
- Положи бластер на пол и подойди ко мне, - велел археллар. «Надеешься захватить меня в заложники? Думаешь, это спасёт твою жизнь?», - жрица мысленно усмехнулась. Предатель не мог слышать её мыслей, она была сильнее, хоть и не настолько, чтобы драться с четырьмя противниками. Два дула, направленных на себя, она видела, ещё два – чувствовала спиной. От другой части её «Я» повеяло странным холодом. «Кажется, у тебя тоже неприятности, Рет…», - подумала Сатериллин, медленно расстёгивая кобуру и так же медленно опуская бластер на пол и опускаясь на колено. Другого неуловимого движения противники видеть не могли. А если бы могли, то не успели бы понять, что сейчас будет. Левой рукой жрица сжала именной кулон в виде осеннего листа с изогнутым завершением. Острое серебро впилось в ладонь, принимая каплю крови.
В следующий момент Сатериллин стояла на одной из центральных улиц Сиэн’Этранна, столицы Археллы, второй планеты Империи. Голова неприятно болела, но основной ментальный удар не нашёл цели, которая сейчас находилась совсем на другой планете. Напротив стояла Сиэнли Арталоэн, нехорошо улыбаясь и предчувствуя своё торжество. Сатериллин посмотрела ей в глаза. Нет, не такого взгляда ждала Сиэнли. Она провела рукой по лицу, как будто просыпаясь.
- Я рада, что ваша самоуверенность имеет пределы.
- Выскочка, - прошипела Сиэнли, не особенно скрываясь, резко развернулась, и пошла куда-то прочь. Что-то было непривычное в её походке и в самой этой встрече. Но с этим Арета разберётся сама, а Сатериллин ей в этом поможет. Жрица Верности пожала плечами, глядя в спину Сиэнли, и отправилась дальше в сторону главного здания резиденции наместницы, ожидая, пока равновесие мироздания снова вернёт её в собственное тело.
Когда вместо красноватого архелльского неба с клубящимися облаками над головой снова возник потолок технического коридора «Меткого», находящегося на орбите Алдарона, первое, что почувствовала Сатериллин, была боль в левом плече. Второе – она поняла, что по-прежнему стоит на одном колене, сжимая в руке бластер, только развернувшись боком к нападающим. А третье – то, что на импровизированное поле брани успели подойти две тройки ланкор во главе с капитаном. Двое орхов, оглушённые ментальным ударом, за шиворот оттащены к стене и связаны, третий, не подающий признаков жизни, оставлен лежать, а технику-предателю сосредоточено бьёт морду Слепящее пламя, ланк’эт из командирской тройки.
- Прекрати, - негромко велел Стальной ветер, - мне ему ещё допрос учинять. С пристрастием. Лучше в карцер отведи, пусть дожидается. Этих двоих – тоже. Третий – труп? – Гнев небес, третий в тройке, согласно кивнул, - Тогда сдай на базу, пусть патологоанатомы посмотрят. Рыжая, а тебе – в медпункт, я отведу.
- Я сама дойду, - Сатериллин попробовала возразить капитану, но боевой киборг на треть выше ростом её мнения не спрашивал. Жрицу шатало. Плечо болело. Сатериллин скосила глаза – так и есть, прострелено, но кровь остановлена мощным псионическим импульсом. Тогда результат боя понятен. Ох уж эти сёстры и братья на тёмном пути!
- Говорить можешь? – Стальной ветер не столько спрашивал, сколько утверждал.
- Могу. Хочешь знать, что это было?
- Именно. Я не слишком хорошо разбираюсь в ваших жреческих хитросплетениях, но, кажется, тебе такие жертвы приносить запрещено. Я прав?
- Прав, капитан. Это была подмена сущности. Мы с Аретой почти на минуту поменялись телами. И неприятностями. Такое возможно только у близнецов.
Командир ланкор взглядом указал на её кулон, который Сатериллин вопреки традиции носила поверх одежды. Жрица кивком подтвердила, что именно кулон является спусковым крючком для обмена сущностями. Такие украшения можно было встретить среди военных и не только военных. Псионическая настройка на определённое действие, которое запускалось, если капнуть на украшение своей крови. И острые детали, чтобы кровь в случае чего можно было получить легко и сразу. А эффект, который оказывают такие украшения, может быть очень разным…
Остальное командир понял без слов – орхи и предатель были хорошо экранированы, Сатериллин была сильнее каждого из них поодиночке, но не всех одновременно. Арета не была сильнее сестры, но у неё было одно важное преимущество – тёмный путь. И каждая рана, нанесённая ей, делала её ментальные атаки гораздо сильнее. Скорее всего, она намеренно застрелила одного из нападавших, успев развернуться боком, подставляя под ответный выстрел плечо вместо спины. Дальше всё закончилось быстро – ментальный удар по площади, подоспевшие ланкор и возвращение обратно в своё тело.
- Чего ещё я не знаю?
- Про обмен сущностями – всё, что я могу объяснить словами. Про предателей на корабле – возможно, он не один, но остальных я не видела. Арета тоже, - добавила Сатериллин, опережая следующий вопрос. Идти становилось всё труднее, ноги подгибались, но падать можно будет только на пороге медблока.
- Сообщники сами объявятся, - кивнул ланк’эт. Он не спрашивал, как на корабль попали три посторонних орха. Эту расу не слишком жаловали по всей галактике, но их было много, и Орхат непрерывно расширялся, образуя колонии (которые орхи называли гнездовьями) на планетах соседних государств. На Алдароне таких гнездовий было три, и многие, в том числе Сатериллин, считали, что ничем хорошим это не кончится. В гарнизоне Антара или Лиррны незнакомый орх, даже одетый в спецовку рабочего, вызвал бы вопросы. На Алдароне это было нормой. Только не положено незнакомым орхам заглядывать туда, куда и своих не всех пускают. Сатериллин всё-таки потеряла равновесие, схватившись за стену.
- А ещё после обмена сущностями временно ослабевают псионические способности, - констатировал командир, поддерживая жрицу за здоровое плечо. Очень бережно, с ювелирной точностью соизмеряя силу, позволяя одновременно не упасть и сделать вид, что она идёт без посторонней помощи.
- Только у меня. У Ареты всё остаётся как обычно. Поэтому у неё нет настройки на кулоне. На обоих. Но я тебе этого не говорила.
Стальной ветер усмехнулся. Он умел хранить тайны.
- У тебя, Рыжая, только что появился повод получить премию. Второй отпуск хочешь? Осенью, перед Штурмом. На самом деле, я тебе всё равно собирался его дать, но теперь…
- Теперь выглядит так, как будто я его заслужила, а не…
Капитан корабля резко остановился, лёгким движением разворачивая Сатериллин к себе. Маска шлема, который он очень редко снимал, была непроницаема, но рыжая прекрасно чувствовала его взгляд. Глаза в глаза.
- Сатериллин, - он редко называл по имени и её и Арету, - я не иду на поводу у чужих сплетен. Меня не касается, что происходит между тобой и адмиралом. Я знаю, какой ты пилот. И где был бы «Меткий», если бы не ты. И диверсанта поймала именно ты, а дежурный проморгал. Поэтому – заслужила. Если тебя волнуют соперницы, можешь засунуть их язвительные комментарии им… обратно в глотку.
Сатериллин вспомнила очень странный взгляд Сиэнли. Что она делает на Архелле? Что ей нужно от Ареты? И откуда у Сиэнли способности и умения для такой сильной ментальной атаки?
На допросе пойманного предателя она не присутствовала, но знала, что его сообщник действительно нашёлся. Ещё один техник. Утром их обоих казнили, но там Сатериллин тоже не была.
***
…Эрриан. Завершается молитва.
…Тик, тик, тик… Отсчитывают время часы за Гранью. Его осталось немного.
Гнев, приученный закипать мгновенно по приказу воли, не желает успокаиваться. У него сразу две причины. На «Метком» предатель! На флагмане алдаронского гарнизона, одном из лучших кораблей ударного флота! И, скорее всего, не один. Головы открутить вредителям! Хотя здесь сомневаться не приходится – открутят.
И ещё одна причина для негодования – Сиэнли посмела на неё напасть! Сиэнли, которую ничего, кроме чужих постелей, в жизни не интересовало! Она никогда не решилась бы напасть на Арету – ни физически, ни тем более псионически. Сама бы она до такого не додумалась. А что ей было нужно в резиденции наместницы? Кажется, с этого нужно было начинать.
Охранник на входе в главное здание резиденции знал её в лицо ещё с прошлого визита на Археллу, до Первого штурма. Молча отдал честь. Лучше бы документы проверил, а не разглядывал чёрную с золотыми вставками форму Последнего рубежа. Гнев требовал, чтобы его на ком-то сорвали. Например, на вышедшем навстречу долговязом архелларе в такой же чёрной форме, только с красными вставками. Командир архелльского отделения Последнего рубежа. И сын наместницы Археллы. Жрец Огнеликой, не так давно получивший ординарное посвящение.
- Рыжая! – он собрался по старой привычке хлопнуть её по плечу, но удержался.
- Здравствуй Шаснэар, - холодно ответила Арета. Растерянное выражение молодого жреца грозило стать последней каплей.
- Да не полыхай ты на меня, я не в курсе, что тебе теперь вредно, а что нет.
Арета немного успокоилась. Но полностью это сделать не получилось:
- Мне очень вредно, когда надо мной трясутся. Я всё-таки не инвалид. И очень полезно с тобой поговорить. У вас тут есть какой-нибудь закуток без камер?
- Как двусмысленно звучит, - усмехнулся Шаснэар.
- Летящий, не зли меня, я с этим сама прекрасно справлюсь.
Археллар вздохнул, и проводил Арету в свои личные покои. В малой гостиной наблюдение не велось, и можно было спокойно разговаривать.
- Зажги огонь, - бросила Арета. Шаснэар попытался возражать, что с электричеством светлее, но быстро прекратил и зажёг свечу. Как жрец он не был талантлив, поэтому не понял, что собирается делать Арета.
Жрица Ускользающего сбросила со стола на пол лежащие там бумаги, поставила свечу в центр освободившегося пространства, лёгким движением бросила рядом двенадцатигранные игральные кости – атрибут своего Бога. А с краю, так, чтобы легко можно было взять в руку, положила меленький острый камешек. «Камень-то здесь причём?» - за спиной подумал Шаснэар, но ему это знать преждевременно. Как и то, кому принадлежали эти кости, и через какие руки пришли к Арете. Жрица провела рукой сквозь пламя, сосредоточившись на огне и собственных воспоминаниях.
Она вышла из служебного кара, в котором приехала из космопорта, и у ворот резиденции встретилась с Сиэнли. Разговор практически не запомнился, но слова не были важны, главным было чувство холода, сковывающего волю, отвлекающего разум. От основного удара Арета ушла, вовремя поменявшись телами с Сатериллин. Заодно диверсантов проучила – незачем бластерами размахивать. Но кто заставил Сиэнли совершить настолько безрассудный поступок? Арета вглядывалась в пламя и память. Жрица Ускользающего, командир Последнего рубежа, офицер СБ, аллаирнская аристократка. Нужно было увидеть ответ, и она увидела.
Слишком много колец для Обделённой Сиэнли – кривит губы аристократка. И вот этого, серебряного с горным хрусталём, у неё точно не было – вторит ей офицер. Жрица молча смотрит на перстень. Псионическая настройка, но не на камне – на самом кольце. Тонко вплетена в серебро, прячется, растворяется в нём. И острая хрустальная звезда ярко вспыхивает, отвлекает, не даёт разглядеть. Ветер раздувает пламя – и хочется радостно открыться ему навстречу, позволить нести себя куда угодно. Но ветер холоден, и это отрезвляет. Пора уходить, ответ уже известен.
Рядом вспыхивает живой костёр, и Арета, проклиная кое-чью горячую и пустую голову, понимает, что возвращаться действительно пора. Иначе будет поздно. Рыжая жрица встряхнула за плечо Шаснэара, но он не отозвался. Шарил рукой по столу в поисках чего-то, затем медленно стал поднимать руку к лицу.
- Именем Матери-Огнеликой, услышь и вернись, - приказала Арета до того, как Шаснэар успел прокусить кожу на пальце. Юноша отшатнулся от свечи и бешеными глазами уставился на Арету.
- Что это было, Рыжая?
- Ветер раздувает пламя, - ответила жрица, - и оно становится пожаром. Зря ты полез в чужой ритуал. И хорошо, что не успел пролить кровь. Сиэнли попала под влияние какого-то сильного псионика. Очень сильного, мне с ним или с ней не справиться. Тебе – тем более. Но я знаю, кто может.
- Так вот почему она такая странная была! Только зачем ей ожерелье?
- Какое ожерелье?
Шаснэар побледнел, предчувствуя взбучку от командира:
- Наградное. Моё. То есть будущее моё. После того, как мы победим, матушка обещала… Сиэнли просила показать, ну я и… - Шаснэар замялся, как будто сам не понимая, что он говорит, - отдал.
- Что сделал? – спросила Арета, понимая, что накопленный гнев наконец прорвался. – Ты отдал ей высшую награду Империи, которая тебе только обещана? Ещё не заслужил, а уже отдаёшь кому попало? Ты в своём уме, Шаснэар?
- Она обещала помощь. Сказала, союзников не забудет. Ты же понимаешь, Арталоэн всё-таки Великая семья. У меня родственников среди Великих нет, так что сама понимаешь, покровительство лишним не будет…
- Шаснэар Сениар, - если бы Арета не начала говорить мысленно, она бы сейчас кричала, мешая ругательства на всех языках мира, - определись, кто ты: командир Рубежа-2 или придворный интриган? Через пять месяцев будет Штурм, и контрнаступление, которое тебе придётся сдерживать, а ты занят возвышением своей семьи. Целая планета за то, чтобы быть прихвостнем Сиэнли – не дорого, как считаешь?
Арета могла бы сказать, что она сама теперь – тоже член новопринятой Великой семьи. Но Лейтинн строго-настрого запретила разглашать тайну. Только после Штурма. Самое раннее – во время. Шаснэар провёл рукой по лицу, стирая невидимую паутину. Точно так же, как это делала Сиэнли, когда атаковала Арету и промахнулась. Но упрямство не давало ему просто так вынести те слова, которые он только что услышал.
- А ты сама кому служишь? – спросил он вслух.
- Своему Богу и Империи.
- В чьём облике? Особенно Империи?
- Считай, что напрямую, - Арета перевела взгляд на стол, наспех превращённый в алтарь. Где же она?
Археллин, которая выглядела чуть старше Ареты, а на самом деле была ровесницей её матери. Единственная из живущих, которая могла соткаться прямо из воздуха (а точнее – из камня-проводника) и присутствовать в двух местах одновременно, даже на разных планетах. Та, что сейчас правила страной от имени Императора. Лейтинн Холодная осень. Шаснэар стоял бледный, как полотно. Арета, успевшая привыкнуть к могуществу своей свекрови, коротко поклонилась.
- Я слышала разговор, - мысленный голос звучал глухо, потому что сама Лейтинн находилась сейчас на Террсе, - поэтому сейчас слушать будете вы. Я догадываюсь, чьё кольцо у Сиэнли. Я это проверю, и если я права, то это разговор Лунного круга, но не ваш. Сиэнли – только орудие. Не пытайтесь сами её найти или задержать. Про ожерелье никому не рассказывайте. Если заинтересуется наместница – ей скажете правду, но ровно столько, сколько она спросит. Будем считать, что я знаю обо всём от Интары, потому что ученик говорит учителю правду, и ничего не скрывает, да, Шаснэар?
Археллар кивнул. Арета не сомневалась, что Интара Лайто, её тётя и наставница Шаснэара, сейчас рядом с Лейтинн и тоже слышит разговор. Внутри Лунного круга не бывает секретов.
- А я должна сказать верховной? – спросила рыжая.
- Да, но когда вернёшься. Ничего срочного хозяйка «Полёта над небом» не пропустит. Всё, что в этой истории нужно сделать, берёт на себя Лунный круг. Вам ясно?
Арета и Шаснэар подтвердили, что ясно. Призрачный двойник Лейтинн растаял в воздухе. Арета убрала в карманы камень и игральные кости, пальцами погасила свечу – дань уважения и малая жертва Огнеликой, матери Ускользающего. Шаснэар смотрел в пол.
- Ты отстранишь меня от командования?
- Нет. Но у тебя появится ещё один заместитель, которому я буду доверять. А сейчас ты вместе со мной полетишь инспектировать орбитальные базы. У нас мало времени, на вашей планете оно постоянно куда-то уходит. Восемнадцать часов – как вы живёте с такими сутками?
- А о ком говорила Первая леди? – Шаснэар посчитал, что если Арета сменила тему, привычно жалуясь на короткие архелльские сутки - не зря вторую планету Империи называют Бешеным волчком – то можно последовать её примеру и тоже сменить тему.
- Помнишь состав Лунного круга перед Штурмом? Все четыре жрицы были разных рас. Луна Весенних Вод – квайннто, они к воде ближе всех, Луна Полуденного Пламени – изначальная, Луна Осеннего камня – археллин, а Луна Полуночного ветра – детсарри. И вот случился Первый штурм, Алистира, доброй дороги ей за Гранью, погибла, и Луной Пламени стала моя тётя Интара, вода и камень - Саленора и Лейтинн - остались. А у Отступницы (я знаю её по имени, но произносить не буду, так решил Круг) взыграла расовая детсаррийская солидарность, и однажды она просто исчезла. А теперь, получается, нашлась. В Круг её обратно не возьмут – она их предала, да и место уже занято, Солана ради Отступницы не подвинется. И бывшая Луна Ветра мстит. И кажется мне, что это только начало. Теперь ты это всё знаешь, и будешь делать то, что сказала Лейтинн – молчать. И никаких ритуалов на крови, если рядом с тобой нет более опытных жрецов, если тебе ещё дорог твой рассудок. Собирайся Шаснэар, мы летим работать.