Глава вторая. Во имя Террсы!
Война все же случилась, и ей предстоит стать еще более жестокой, чем предполагалось вначале. Но даже на войне есть место дружбе и любви.Глава 2. Во имя Террсы!
Одинокая
41 год по раджейскому счету
Сердце слабо, а плоть сильна,
Выбор твой – вот твоя цена,
Между истиной и правдой
Нескончаемая война.
Лора Бочарова, «Agnus dei»
Выбор твой – вот твоя цена,
Между истиной и правдой
Нескончаемая война.
Лора Бочарова, «Agnus dei»
- Ринта, поможешь крылья покрасить?
- Зачем? Так же красиво.
- Чтобы не узнали. А то Эрлар будет сердится, что я ушла без разрешения.
Молодая археллин в военной форме, одна из добровольцев, ушедших на Первый штурм. Ее не узнали – она просила богов об этом. А возвращение домой было ставкой в игре.
Память, память, изрешеченная, как обшивка того корабля, с которого ее подобрали кайдри. Она не помнит, что было до войны и плохо помнит, что было после, и только это воспоминание преследует ее раз за разом. Археллин сидит на кровати, прислонившись к стене и безвольно опустив руки. Так она может сидеть весь день, а может – и не один, если не уложить ее в постель. Ей было все равно.
- Слепящее пламя спрашивал, как ты себя чувствуешь, - совершенно белая кайдри сидела на полу напротив кровати, - я сказала, что хорошо, но заходить к тебе не нужно. Я права?
Археллин не ответила. Сейчас от нее редко можно было услышать хоть слово. Но кайдри все равно приходила каждый цикл. Она следила, чтобы краснокрылая вовремя поела, умылась, легла спать. И разговаривала. За себя и равнодушную ко всему собеседницу.
- Мелнэ сегодня придет поздно, у нее дел много. Не привыкну называть ее новым именем. Мелнэ Аэнэтар звучит лучше, чем Интеллирин Хелиэ. Кстати, я сегодня видела Артиэна Лайто. Ты ведь его помнишь? – археллин снова не ответила, все так же безучастно глядя мимо кайдри. – Он был помощником и другом твоего брата.
Кайдри опустила голову на руки. Как же тяжело иногда с этой археллин. Лучше ненависть, презрение и натянутая вежливость ее сородичей, чем такая безучастность.
- Ясно, ты опять не помнишь. Ина, да скажи уже хоть что-нибудь! Хоть в морду мне дай, что ли! Ржавь, Ина, да что же мне сделать, чтобы ты перестала так сидеть!
Резкий взмах руки – из пальцев выскользнули лезвия. Пять вместо обычных для кайдри двух.
- Убей, - бесцветным голосом отозвалась археллин.
- Ну уж нет! Мне вашей террсаннской крови с избытком хватило. Тебе хорошо, Ина Эйскайф, ты ни коннектора ржавого не помнишь. Знаешь, я когда-то хотела побывать на Террсе. Побывала, твою альфу в порт. Я так надеялась, что она меня пристрелит, но нет же, надо было выжить. У меня вся жизнь с вами связана. Я вас грабила, я вами восхищалась, я пыталась стать у вас своей, я хотела отсрочить войну с вами… И я же в первых рядах шла устраивать вам конец света. Помнишь, как ты меня после всего встретила? А я помню – бластер, направленный в лицо, невозможно забыть, даже если ты Тварь и убить тебя сложно. Мне не пришлось тебе ничего рассказывать, ты все поняла, увидев, что мой корпус стал белым из светло-сиреневого. Темная Колыбель оставляет слишком заметные метки. Я просила у тебя прощения, и не только у тебя, у всего твоего народа.
- Зачем тебе это, Рукса?
- Я давно не Рукса. Тварей выгоняют из клана. А раньше убивали.
- Все равно, Зантара Миард, зачем тебе нянчиться с безумной данидой – у вас же так называют археллор?
- Затем, что я обещала. Мой народ должен твоему парочку планет, но тут я ничего сделать не могу. Зато могу добиться того, чтобы даниды спокойно жили в Хабитате. Забавно, правда – твой брат командовал армией, которая шла уничтожать наш мир, мой дальний родственник вел десант из Тварей, которые уничтожили ваш, а мы, две поехавшие процессором дуры, сидим тут и понимаем, что получили мы по ржавому шишу на лицо.
Зантара засмеялась коротко и зло, сверкая зеленой оптикой. Ина посмотрела на нее с непониманием – она отвыкла смеяться, так же как и плакать, и прошептала:
- Я хочу домой. На Террсу. Если бы это было возможно…
- Если научишься перемещаться во времени, - Зантара отвернулась, опасаясь смотреть в глаза Ине, - передай одной жрице, что я бы хотела видеть ее живой.
Удача может быть проклятием, и Зантара в этом убедилась. Ей повезло выжить, когда она твердо решила умереть, и повезет еще не раз. Твари не стареют. Зантара знала, что проживет еще очень долго, невозможно долго даже для Твари, и рядом с ней будут ее личные призраки, которым тоже отмерена долгая жизнь. И не так страшно смотреть в отстраненные глаза Ины, холодные – Мелнэ или ослепшие – Артиэна. Глаза живых не сравнятся с глазами тех, кто возвращается в воспоминаниях. И что самое страшное – они смотрят без вражды.
***
Воин (Записи Ареты Лайто)
Весна 1214 года эпохи Золотого огня
И есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой.
Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.
В. Цой, «Группа крови»
Победы любой ценой.
Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.
В. Цой, «Группа крови»
Тяжелый и теплый воздух Алдарона обволакивает сонной ленью. Не хочется никуда идти, тем более на войну. Нашим соседям орхам здесь хорошо, а все остальные расы вспоминают богатый арсенал ругательств. Шесть дней назад я примчалась сюда на курьерском корабле, попутно помогая улететь домой хабитатскому торговцу. Зантара оказалась удивительно приятным попутчиком. Мы были странно похожи, только ей пришлось стать более жестокой – жизнь в Хабитате неласкова к мягкосердечным. Первое, чему она научилась в жизни – выживать. И долгое время кормилась пушкой, как она иносказательно называла рейдерские походы по соседям. Это в прошлом, сейчас она презирает тех, кто тратит жизнь на грабежи, не желая подняться выше. Она любила свой дом, пусть и скрывала это за невеселой иронией. И была готова за него биться до последнего. В этом мы тоже друг друга прекрасно понимали. Она считала, что наш мир прекрасен, и кайдри стоило бы многому у нас научиться, но на войне милосердию не место. Пусть будет так. На Алдароне я не стала ее сопровождать – она и сама прекрасно ориентировалась на этой планете, и ее команда могла неправильно оценить мое появление. И вот теперь мы ждем приказа.
Война объявлена пять дней назад. Войска в полной готовности, мирное население с приграничных планет эвакуировано. На планете не пусто, здесь полно знакомых и незнакомых лиц в военной форме. Почти все – археллор или изначальные. Видела нескольких квайннто, несмотря на их огромную нелюбовь к космическим перелетам – им нужно много воды, а в космосе ее достать затруднительно. Детсарри действительно не было. Неужели они хотят победы чужими руками, не рискуя ничем? Или надеются остаться в стороне, если мы проиграем? Ожидание тянулось, такое же душное и густое, как насыщенный водяными испарениями воздух Алдарона. Но были в нем и радостные встречи – когда пришел «Меткий», и я наконец-то снова увидела Сатериллин. Раньше мы могли не видеть друг друга по несколько месяцев, но сейчас девять дней казались длиннее всех двухсот трех лет нашей жизни. Еще одной радостью было увидеть отца – он, как и мы, был странствующим жрецом, и последний год жил на Антаре. Мама осталась там и сейчас, она была диспетчером в пограничной службе, и отлучиться ей было некогда – даже во время войны корабли будут прибывать и отправляться из космопортов. Мы весь вечер, относительно прохладный по здешним меркам, просидели в нашей с сестрой каюте, делясь новостями и радуясь встрече. Папа отправлялся на войну пилотом на корабле, принадлежавшем Хелани Энхар. Титул Хелани, имя ночного светила Террсы, носили верховные жрицы богинь Круга четырех, дочерей Владычицы времени – Предвечной, Стремящейся, Огнеликой и Последней. Хелани Энхар, Луна Пламени, была верховной жрицей Огнеликой и близкой подругой нашей тети Интары. И именно Интара оставалась исполнять ее обязанности, пока Старшая защищала свою страну. Ее сыновья, наши двоюродные братья, тоже ждут приказа на Лиррне. Папа сказал, эти сорвиголовы поспорили, кто собьет больше вражеских кораблей, и теперь весь лиррнский гарнизон интересует, кто же из них победит. Каждый из них командует своим кораблем, и команды их просто боготворят. Тиллир - самый старший и самый удачливый, Артиэн лучше стреляет, а Лаэр непревзойденный тактик. После боя им всем попадет от Интары за такие соревнования, но спор захватывает.
В дверь постучали.
- Открыто! – крикнула я, думая, что это кто-то из команды. Но это был Лартен, сын императора и брат пропавшей в Хабитате наследницы престола. Я не знала, что и он тоже будет здесь. Аэнэтар смущенно оглядел присутствующих, вежливо представился отцу, и спросил, могу ли я недолго поговорить с ним. Мы вышли на улицу, где в этот час уже стояла непроглядная темнота, подсвеченная красноватыми огнями города и кораблей. Лартен заметно тревожился.
- Скажи, служительница, ты можешь мне помочь? Очень нужна удача.
Я не могла не спросить, что он затеял, и чем может обернуться моя помощь.
- Я собираюсь спасти Мелнэ. Я знаю, что она жива и здорова, но ее ни в коем случае не отпустят. Когда она улетала, была договоренность, что на связь она выйдет только в Хабитате. Или если поймет, что она там не окажется вовремя. На связь она вышла, но весьма интересным способом – я проснулся глубокой ночью, почувствовав ее испуг. И не я один – родители тоже. Мама объяснила, что настоящей опасности нет, Мелнэ специально представила себе страшного монстра, которого придумала в детстве, чтобы мы могли ее услышать. Отец разбудил хабитатского посла, но ничего толкового от него не услышал. Я точно знаю, что посол лгал, но так искусно, что подловить было не на чем. А утром мы узнали, что Мелнэ дала честное слово не покидать Хабитат без разрешения. Думаю, ты понимаешь, что разрешения ей никто не даст. Поэтому я хочу забрать ее из Хабитата, и без удачи мне не обойтись. Так поможешь, Арета?
Обычно полагается спросить, чем он готов рискнуть ради своей цели, но я представила, что стало бы со мной, если бы в плену была Сатериллин, поэтому просто согласилась. Теперь Лартен сможет найти свою сестру, если у него вообще получится прорваться в Хабитат. Но с ее честным словом я ничего сделать не могу, если только она не посчитает нужным нарушить его. Лартен об этом знал, но надеялся уговорить ее бежать.
Сигнал тревоги раздался с наручного комма внезапно. Боевая тревога. Всем экипажам собраться на кораблях. Лартен умчался на свой корабль, отец тоже спешно собрался, жалея, что время, проведенное вместе, так быстро истекло. А мы с Лин еще и в дежурной смене... Короткий отчет о предстартовой готовности, и звучащий в динамиках голос сестры:
- «Меткий» к вылету готов. До старта пятнадцать секунд. Будьте готовы к перегрузкам и обстрелу, - легкая насмешливость скрывает дрожь в голосе, - пять, четыре, три, два, один. Старт! Удачи нам!
Последние слова исчезают в нарастающем гуле двигателей. Армада выдвигалась, оставляя за собой пустую планету. Скольким из нас не придется вернуться?
Наша команда состоит по большей части из ланкор. Это археллор, тяжело раненые в боях и согласившиеся после этого на боевую киборгизацию. Для них это была вторая жизнь, целиком посвященная защите рубежей империи. А теперь и нападению. Как у всех, вернувшихся из-за Грани, их характеры менялись, теряя способность испытывать определенные чувства, и обостряя другие. В новой жизни они меняли имена. Они поклонялись Приходящему невовремя, сыну Ускользающего, богу беды и стойкости в беде, он же был непредвиденной смертью и спасением от нее. Приходящий невовремя оберегал своих верных почитателей, наделяя их невиданной стойкостью перед лицом различных трудностей и своеобразным мрачным чувством юмора. Само название их народа означает «стрелы», как намек на то, что стрела исполняет волю стрелка и всегда стремится к цели. Потому и свои десантные корабли они называют Арбалетами. Воины с металлическими крыльями, они могли на равных сражаться с кайдри.
- И как тебе начало войны, служительница? – ко мне легким и, что удивительно при таком количестве железных деталей, бесшумным шагом шел Стальной ветер, командир ланкор и капитан «Меткого». Он и его боевая тройка тоже были в дежурной смене.
- Странно и тревожно, - ответила я. - Как будто мне все это снится. Только убить могут по-настоящему.
- Могут, и не обязательно это будет быстро и приятно.
- Знаю. Потому и надеюсь, что в один прекрасный момент проснусь и увижу, мы с Лин в Аллаирне, а война кончилась. Когда вернемся, я пойду в «Полет над небом» и проиграю там все до последней монеты. А потом отыграюсь, и мы вместе с Лин пойдем по улицам Аллаирна и будем петь о любви и дружбе, и ни слова о войне. А что ты сделаешь после войны?
- После войны, - задумался Ветер, - я буду думать, куда пристроить своих братьев. Мы созданы для войны и во время войны, а когда наступит мир… Мы стрелы, а стрелы ломают в знак примирения. Мы живем одним днем, завтра у нас может не быть. Но те, кто доживет до конца войны, поймут, что в мирное время не нужны. А мне решать, что же нам делать, чтобы остаться полезными. Вот так, служительница.
- Даже в мирное время есть пограничная служба и охрана кораблей. И там для вас место будет всегда. Ветер, почему ты никогда не называешь меня по имени?
- Потому что мне не нравится его смысл. Тревога и непокой – это у нас вечное состояние.
«Забавно», - подумала я, - «многих мое имя завораживает. Песнь Непокоя – звучит необычно, но не удивительно для жрицы Переменчивого бога».
- Для меня это не романтический образ.
- Понимаю. Но можешь называть меня Игроком, а то «служительница» звучит как-то отстраненно. Как будто не на одном корабле.
Командир чуть улыбнулся. А кто помнит его первое имя? Наверное, только Лейнна, его возлюбленная. Ланкор оставляют прошлое имя в прошлом, и потому так внимательны к значениям имен других.
- Хорошо, Игрок, пусть будет так, - командир взглянул на часы, - А теперь мне пора.
Смена прошла на удивление спокойно. Но где-то на грани ощущений тикали незримые часы, отмеряя время до победы или гибели. «Кирн, Ускользающий, Переменчивый бог, не оставь нас в битве. Молю тебя об удаче для команды «Меткого», и для Лартена Аэнэтара в его непростом деле. Мы будем сражаться храбро как никогда. Мы будем сражаться во имя Террсы. Мы восславим тебя в бою и после боя». Молитва помогала успокоиться, и я повторяла ее с каждым ударом часов за Гранью.
Война приближалась медленно, но настала неожиданно. Мы с Сатериллин отсыпались после смены, когда раздался резкий, отвратительный звук сирены. «Экипажу занять боевые посты!» - звучал из динамика голос Рыжего ястреба, командира дежурной тройки ланкор. Свет в каюте неприятно мерцал – орудия перегружали генераторы, в коридоре топали ноги и хлопали крылья. Хорошо, что я легла спать одетой, не придется в спешке натягивать штаны. Лин бросилась к коммуникатору – дежурный пилот должен был отдать ей распоряжения, а я выскочила в коридор и бегом отправилась на орудийную палубу. На обзорных экранах мелькали вспышки выстрелов и силуэты вражеских кораблей. Мой выстрел оказался метким – взрыв осветил экран. А я вдруг почувствовала отчаяние и боль команды, не успевшей покинуть корабль, настолько ясно, как если бы они были моими друзьями. Я закрыла глаза, но это не помогло. Во что же можно превратиться на этой войне! Зантара была права – от сочувствия врагу до поражения меньше, чем шаг.
Нам встретился передовой отряд, небольшой и спешно отступающий под нашим огнем - недоброе приветствие Хабитата. Дальше было хуже – маленькие отряды кайдри появлялись из ниоткуда, не давая отдохнуть. О том, чтобы выспаться не могло быть и речи. Такими темпами армия быстро устанет, и основные силы кайдри встретят нас с распростертыми пушками. Но все же мы шли вперед, и когда вблизи одной из наблюдательных станций нас атаковали сразу с нескольких сторон, мы были к этому готовы.
- А теперь вперед, - прозвучал приказ с адмиральского корабля, - любой ценой. Во имя Террсы!
- Ан Эрриан Террса! – мой голос вплетается в общее многоголосие. Во имя Террсы, отбросить сомнения и в атаку. Пусть взрываются вражеские корабли, пусть болит и разрывается сердце – так надо. Только так.
- К высадке готовы, - отрапортовал командир, - Лин, открывай шлюз!
- Шлюз открываю. Хорошей охоты!
Сатериллин сменила у штурвала своего коллегу – пилоты дежурят, как и во время похода, и могут хотя бы несколько часов отдохнуть. Но как тут отдохнешь… Время застыло, и кажется уже, что бой не прекратится никогда. И вечно будет стрельба, и тревожно мигающий свет, и отчаяние гибнущих. И мы летим куда-то, вперед, вверх или во мрак – я не знаю. Я просто стреляю по врагам, и это уже не больно, потому что куда уж больнее. Кажется, мы прорвались к одному из планетоидов Хабитата. Кажется, это был Малх, их столица. Ожесточенное сопротивление кайдри, наш яростный огонь, и цели расплываются в глазах, но нужно стрелять, только бы не в своих, только бы попасть. Темно-сиреневый кайдри бросается наперерез, и падает от моего выстрела, и нет сил ни на сочувствие, ни на жалость, и мельком отмечаю что-то знакомое в его лице, но что именно – разбираться некогда. И я стреляю, и в меня стреляют, и внезапно наступает темнота, и я падаю в бесконечную и бездонную пропасть, не видя и не слыша ничего.
Холодный ветер воет за окном, возвещая Зимний рубеж. Нет, не ветер, это воют перегруженные генераторы на корабле. Темно, светится только маленький огонек над входом. Кто-то сидит рядом. Лартен. Он же был на другом корабле.
«Как Мелнэ?» - говорить трудно, приходится спрашивать мысленно.
- Отказалась улетать. Она исследует что-то, связанное с Тварями, ей нужно быть в Хабитате. И она боится за жизни остальных пленных, а мы о них не подумали.
«А как бой?»
- Плохо. Мы отступаем. И нас преследуют.
- Тогда почему я не на посту?! – возмутилась я вслух.
- Потому что ты в медпункте.
Голос Стального ветра из динамика возвестил, что от преследования мы оторвались. Боевая готовность сохраняется. Медленно загорались лампы на потолке. Все койки заняты ранеными ланкор, и кроме меня и Лартена остальные пациенты без сознания. Штурм обошелся нам очень дорого…
- Пламя меня чуть ли не пинками сюда загнал, чтобы я еще кого-нибудь спасать не полетел. «Меткий» меня подобрал на Малхе. А Мелнэ была на другом планетоиде… Сказала, что рада была услышать мой мысленный голос, но, - Лартен осекся. – Арета, разве ты не должна была спросить, что я поставлю на кон?
- Должна.
- Но не спросила. И с кого спрашивают боги в подобных случаях?
- Со жреца, - я смотрела ему в глаза. Лартен все время думал о других, рисковал жизнью ради сестры, и я решила, что нужно, чтобы хотя бы один раз кто-то рисковал вместо него. И я поставила на кон свою жизнь. Лартен выиграл но его выигрыш не стоил ровно ничего.
- Главное, что вы обе живы. Только в следующий раз предупреждай, когда соберешься пожертвовать собой, чтобы я успел оказаться рядом, - он улыбнулся так тепло, что даже сломанные ребра и простреленное легкое казались мелочью. Заживет, не страшно. Золотые глаза Лартена успокаивают, в них есть надежда, которой недостает мне, и я начинаю верить, что все случившееся не было напрасным.
Вот так мы возвращались после Первого штурма – не победители, но и не проигравшие.
***
Верная (письмо Сатериллин Лайто)
1216 год эпохи Золотого огня
Когда я вернусь домой, в камнях запляшет огонь,
Согрев остывший очаг, а с ним и душу мою,
И по обломку меча бессильно скользнет ладонь –
Прости, учитель, меня, я меч свой сломал в бою.
Тэм Гринхилл, «Когда я вернусь домой»
Согрев остывший очаг, а с ним и душу мою,
И по обломку меча бессильно скользнет ладонь –
Прости, учитель, меня, я меч свой сломал в бою.
Тэм Гринхилл, «Когда я вернусь домой»
Я давно не писала писем – видеосвязь гораздо быстрее. Но лист бумаги, исписанный неровным почерком, необъяснимо согревает, когда в душе промозглая сырость поздней осени. Время теней, последнее время года, если верить легендам, то именно сейчас ближе всего те, кто ушел в Мир без света. Если бы это было так! Я бы снова поговорила с отцом, слишком мало мы виделись… Тиллира и Лаэра я тоже больше не увижу. Жизнь странствующего жреца полна новых мест и новых встреч, но так мало времени оставляет для родных. Когда впереди не меньше четырехсот лет, это не кажется страшным, но война тасует судьбы, как опытный картежник. Еще три года назад мы были пусть знатной и известной, но все же далекой от власти семьей потомственных жрецов. А сейчас наше родовое имя звучит на всю империю. Артиэн Лайто, единственный вернувшийся из моих двоюродных братьев – прославленный герой, помощник и друг адмирала, Интара Лайто, моя тетя, теперь носит имя и титул Хелани Энхар, Верховной жрицы Огнеликой, Арета Лайто, моя сестра, командует «Последним рубежом», даже несмотря на последствия ранения, и даже я, Сатериллин Лайто, умудрилась прославиться как пилот «Меткого». И только Аллира Ионэ, моя мать, осталась в стороне от почестей, и не потому, что не заслужила. На пограничных планетах много работы и некогда вспоминать о тех, кто не вернется с войны. Из всей родни по крови у нее остались только мы с Аретой. И только я могу время от времени прилетать в гости – после ранения сестре категорически противопоказаны перегрузки и космические полеты. Мама сейчас на Лиррне, в городе с холодно-звенящим названием Ринкаэлл, а я пишу ей письмо из Аллаирна, древнейшего и прекраснейшего из городов Террсы.
«Здравствуй, мама. Как жизнь на Лиррне? Я слышала, что у вас не так давно поймали оборотня. У нас теперь под подозрением каждый археллар, кому не повезло родиться рыжим и с черными крыльями. Каждый может оказаться кайдри под личиной, их в последнее время стало гораздо больше, чем было. Подозрительность и недоверие так отвратительны, но я верю, что мы справимся.
У нас все как всегда хорошо – Рет передает привет от себя и от Лартена. Подозреваю, что скоро она позовет тебя на свадьбу. Смотрю на них и радуюсь – такое взаимопонимание, нежность и забота. Любовь как в легендах. И тревожно мне за них, они ведь не останутся в стороне, когда война пойдет на второй круг. Они уже мыслями на войне – Арете не дают покоя Твари и их способность передвигаться за Гранью. Она опасается, что во время следующего штурма нас могут ударить в спину, и теперь организует добровольные отряды, которые будут защищать планеты. Это на случай, если кайдри все-таки прорвутся в тыл или зашлют отряды Тварей. «Последний рубеж»… Название дала Рет, ей последнее время нравится тема обреченности. Может быть, она предвидит что-то настолько ужасное, что не рассказывает даже мне. Сама она тоже будет в своем отряде, и знаешь, кого она взяла своим пилотом? Келлара Найтиара, квайннто из «Полета над небом». Говорит, он столько болтает, что ей даже стрелять не потребуется, все Твари сами улетят. Но пилот он хороший, я знаю, так что за сестру можно быть спокойной.
Вот видишь, не так часто выпадает возможность поговорить, а я все равно о войне. Как было хорошо, когда кайдри были где-то на границах, а сейчас такое ощущение, как будто они разгуливают по улицам Аллаирна. Завтра начнутся очередные учения… После ремонта «Меткий» управляется даже лучше, чем до Первого штурма».
На корабле теперь новый стрелок и две тройки ланкор из нового поколения, но про это я писать не буду. Так же как и про то, что скучаю по Крылатой тени из командирской тройки, которая тоже не вернулась с Первого штурма. Вместо нее теперь рядом со Стальным ветром и Слепящим пламенем бьется Гнев небес, брат Рыжего ястреба. О многом мы с Тенью недоговорили и недоспорили. Знакомы были недолго, но без нее как будто Песнь мира стала тише. Как и без Ины Эйскайф. Она сбежала на войну, несмотря на строжайший запрет старшего брата, чудом не попалась ему на глаза перед боем, и пропала во время Штурма. Эрлар знает, что она жива и в Хабитате. Он сам с удовольствием улетел бы в Хабитат и воевал бы там в одиночку. Я каждый день жду его с войны, которую он ведет сам с собой. Он думает только о новом штурме, планирует атаку, пытается учесть все, о чем мы не подумали, каждую мелочь. Иногда он смотрит куда-то вдаль, как будто видит там врагов. А после – снова к тактическим картам и военным донесениям. Недавно он загорелся новой идеей – узнав, что инлиор лучшие телепаты, чем мы, он подумал включить по одному из них в каждый отряд, чтобы идеально координировать действия воинов. И чтобы они во время боя не испытывали ни боли, ни страха, ни жалости к врагам – ничего, что могло бы помешать сражаться. Это была бы страшная армия. Даже не знаю, хорошо или плохо то, что нам не суждено ее увидеть – телепат в полной мере ощущает те эмоции, которые гасит у других, и начинает транслировать их обратно своим подопечным. Поэтому эксперименты прекратили, как и опыты с дозорами за Гранью – опасность оказалась выше предполагаемой пользы. А Эрлар все думает о новых безумных планах. В предстоящем бою он не собирается жалеть ничьих жизней – ни вражеских, ни наших. Ни своей собственной. Он говорит, что жизни, особенно жизни воинов – не более чем разменная монета, которую нужно разумно потратить. До Штурма он не был таким жестоким, и теперь я понимаю, что не зря его называют Железным адмиралом. Раньше он не любил это прозвище, но теперь гордится им. Железный адмирал с ледяным сердцем. Он даже перестал попадать в любовные истории, настолько увлечен войной. Но иногда он становится прежним, и ради этих редких мгновений я готова… Даже не знаю, на что. Он говорит, что со мной ему хочется быть все тем же благородным и предупредительным, каким он был. Но война снова напоминает о себе, и он опять становится Железным адмиралом. А я все равно рядом с ним, потому что он мне доверяет. Я думаю, он догадывается, какие чувства я испытываю к нему, но не идет навстречу. Он видит для себя только путь войны, и знает, что я последую за ним даже по этому пути. Я часто бываю у него в гостях, точнее, я всегда у него, когда есть свободное время. Иногда он позволяет себе меня обнять. Однажды он сказал, что запретил себе любить – слишком больно терять. Но я чувствую, что между нами зарождается ментальная связь, и она крепнет с каждым днем. Он тоже это чувствует, и это, наверное, единственное, чего он боится. Возвращаясь из очередной командировки, он идет ко мне, как мы с Аретой идем в Храм. Он говорит, я нужна ему, и если бы он мог любить… Если бы я могла вылечить его искалеченную душу! И об этом я тоже не стану писать. Пусть хотя бы в письме все будет хорошо:
«Вот так мы и живем – с любовью и войной вперемешку. Я закончу письмо, время позднее, и завтра рано вставать. После учений я прилечу на Лиррну, буду рада тебя увидеть и передать привет от Ареты, Артиэна и Интары. И от Лартена, конечно.
С.Л.»
Я отложила письмо. Я пишу о любви у сестры и очередных учениях у меня, стараясь не тревожить лишний раз больную память. Но правда есть правда, она будет напоминать о себе. Уже вторую весну в городе светло от белых свечей, которые зажигают в память о тех, кто никогда больше не пройдет по этим улицам. И вторую весну в эти ночи Эрлар закрывается дома и задергивает шторы на окнах – когда у всех горит огонь памяти, он открывает свой собственный Мир без света. Он винит себя в их гибели. И я делю с ним одиночество и темноту очередной годовщины Штурма. Быть с ним рядом – все равно, что пытаться удержать в ладони пламя. Но меня влечет это пламя, и его постоянные мысли о войне, и жесткость черт, появившаяся после возвращения. Он действительно стал железным, но и у железа есть предел прочности. Я боюсь представить, что будет, если он сломается.
Я радуюсь за Арету – она умеет быть счастливой, она любит, как никогда раньше, и любима. Лартен Аэнэтар тоже на четверть бог, как и Эрлар, только его предком была Хранительница проклятий. Он горд и бесстрашен, так же как и моя сестра, и вместе они действительно кажутся героями древней легенды о прекрасной любви. Я давно не видела такого огромного и настоящего счастья. В наше темное время его так не хватает. Может быть, и мне будет дано испытать подобное. Может быть…
Завтра перед отлетом нужно будет отправить письмо и позвонить Ринте. Она вернулась домой почти сразу после Штурма, и я надеюсь услышать от нее, что Лэнта все так же далека от войны.
***
Советница (воспоминания Ареты Лайто)
Зима 1218 года эпохи Золотого огня
Смертельным ядом, черным дымом
Туманит взор,
Но я уже прочел любимым
Свой приговор.
И пусть проклятья рок из мрака
Меня настиг –
Мой стяг был выше вражьих стягов
На целый миг.
Теленис «Фингон»
Стучат незримые часы. Теперь я всегда слышу их стук. Время истекает, но только чье? Стучат каблуки по мраморному полу. Малый военный совет ждет меня. Стучит сердце. На сегодняшнем совещании решиться, быть ли Второму штурму. Легко открыв дверь, я вхожу.Туманит взор,
Но я уже прочел любимым
Свой приговор.
И пусть проклятья рок из мрака
Меня настиг –
Мой стяг был выше вражьих стягов
На целый миг.
Теленис «Фингон»
Малый совет – это не постоянная организация. Это круг тех, кому государь доверяет. Решения малого совета не обладают силой закона. Это предварительное решение важных вопросов в узком кругу. И я теперь тоже в нем.
- Опаздываешь, Игрок, - окликает меня командир ланкор, - я пришел на десять минут раньше тебя.
- Ветер, ты пришел на полчаса раньше начала совещания, и половина совета еще в пути.
Эрлар прав – в комнате только четверо, считая меня. Четвертый – Тиэр Антанериар, советник наместника Лэнты, и, как я недавно узнала, глава Осведомленных – тот, кому по долгу службы положено знать все и обо всех. Братец Артиэн намекнул, что именно благодаря осведомленности Тиэра «Последний рубеж» из параноидной идеи стал реальностью. Значит, угроза прорыва Тварей более чем вероятна. Сегодня я буду говорить о Тварях на Малом совете, позавчера о них же мы говорили с Артиэном. Я приехала в Лаирен в гости к брату, надеясь не думать о войне. Как оказалось, проще в «Полете над небом» не говорить про кости и карты. Брат снова будет на Лиррне, как и при Первом штурме, но теперь он командор, и в его подчинении весь лиррнский гарнизон. Он обещал вернуться с победой, и никак иначе, хвастался, что ни один корабль не сравнится в скорости с «Белым пламенем», я, поддерживая предложенный тон беседы, спорила, что на дальнем переходе «Меткий» без особого труда его обгонит, особенно если за штурвалом Сатериллин. Мы оба очень хорошо играли в беззаботность, настолько хорошо, что сами верили в легкую победу без крови и боли.
В комнату Малого совета, обсуждая что-то на ходу, вошли военный министр с помощницей. С ними был Лартен, и он сразу же сел рядом со мной. Меня обнимают крылья цвета золотой осени.
- Все по парам, только мы с вами как старые холостяки, - улыбается Раэн Таэллар, военный министр, наблюдая, как его помощница воркует со Стальным ветром. Влюбленный ланк’эт - непривычное зрелище. Я улыбаюсь золотым глазам, в очередной раз растворяясь в них. Рядом с Лартеном не о чем тревожиться. Тепло и спокойно. И я знаю, что время есть. Пока есть.
- Я вижу все в сборе, - тихий голос и чуть заметная улыбка. Малый совет склонился в почтительном поклоне. Государь и его супруга ответили легкими кивками, занимая свои места. Совет начался.
Горькая насмешка судьбы – наш император носит имя Мартеллар, Миротворец. И именно ему пришлось объявить первую в нашей истории войну. И эта война продолжается до сих пор. И сейчас мы девятеро должны решить, чем она закончится. Император Мартеллар Аэнэтар, младший наследник Лартен Аэнэтар, военный министр Раэн Таэллар, его помощница Лейнна Антехела, адмирал Эрлар Эйскайф, командир ланкор Стальной ветер, командир «Последнего рубежа» Арета Лайто, Хелани Астеран, верховная жрица Последней, и глава Осведомленных Тиэр Антанериар.
- Полагаю, текущее положение дел всем присутствующим известно. Первый штурм никоим образом не улучшил нашего положения, но унес огромное количество жизней. Если мы решим, что необходим Второй штурм, то он должен стать последним. Третьей попытки у нас не будет. Именно поэтому я собрал малый совет – мне нужно мнение тех, кому предстоит командовать Штурмом. Эрлар, твое мнение я хотел бы услышать первым.
В малом совете не принято перечислять титулы и звания. Только по имени и на «ты».
- Хорошо, - адмирал поднялся из-за стола, - я три года готовил решительный удар. Я учел все ошибки Первого штурма, обратился к военному опыту других государств, и теперь я могу сказать – мы готовы ко Второму штурму Хабитата. У нас хватит сил для атаки, - он обменялся взглядами с Ветром, - мы хорошо оснащены, - легкий поклон министру, - и защищены с тыла, - взгляд на меня, - мы можем победить, и мы победим. Я обещаю, государь.
- Твоя решительность радует. Я так понимаю, бесстрашные ланкор готовы в атаку хоть завтра?
- Так точно, государь, - откликнулся Стальной ветер, - мы все-таки основная ударная сила. Мои братья готовы разобрать Хабитат на металлолом.
- Это крайняя мера, и я очень прошу от нее воздержаться. Но если речь зашла о металлоломе, - государь сдержал улыбку, - Тиэр, насколько возможна эвакуация пленных террсанни с Хабитата?
- Я думаю, возможна, государь. Чтобы убедиться в этом, я планирую инсценировать свое попадание в плен и разведать ситуацию на месте. Тогда я буду совершенно точно знать, как именно лучше эвакуировать наших родичей.
- Сколько времени тебе нужно для воплощения своего плана?
- Полугода будет более чем достаточно.
- Раэн, у нас есть эти полгода?
Министр сверился с записной книжкой на наручном комме:
- Мы будем готовы к наступлению осенью. Так что у нас в запасе даже больше времени.
- Это хорошо, - согласился император, - Тиэр, действуй, как сочтешь нужным, мы будем ждать твоего отчета. Раэн, твое мнение?
- После пламенной речи Эрлара сложно что-либо добавить. Кроме одного – сектор Деттсы на грани мятежа.
- Детсарри забудут про мятеж, как только армия вернется с победой, - вмешалась до этого молчавшая Лейнна, - прости, что перебиваю, Раэн, но победа над кайдри решит в том числе и проблему назревающего мятежа. А если мы сейчас начнем еще одну войну, то проиграем обе.
Раэн согласился:
- Лейнна права. Вся наша дальнейшая жизнь зависит от Второго штурма.
- Лейнна, ты в этом уверена? – археллин кивнула. – Будет хорошо, если так. Арета?
Я поднялась со своего места. Перевела дыхание.
- Мне говорить легче, чем многим. Я останусь в безопасности. За вашими спинами, - я обвела взглядом Эрлара, Ветра, Тиэра и Лартена. – Но кайдри тоже могут учесть прошлые ошибки. И если они вычислили единственное уязвимое место нашей обороны – будьте уверены, «Последний рубеж» их достойно встретит.
- Благодарю, - государь обернулся к Хелани, - любимая, что говорят боги?
- Победитель останется жив, - тихим голосом ответила Хелани Астеран, пристально глядя на присутствующих. То есть, кто жив, тот и победитель? Заставляет задуматься.
- Лартен, если бы ты стал императором, какое решение ты бы принял?
- Экзаменуешь, отец? – улыбнулся мой любимый. – Я бы решил, что слишком высоки ставки, чтобы отступать. И не только потому, что я люблю жрицу Ускользающего. Если мы победим, то надолго обезопасим наши границы и успокоим недовольных. При этом мы вполне можем победить. Но если мы останемся на месте, детсарри поднимут мятеж, и он не будет единственным, нам придется воевать друг с другом, и тогда взаимная ненависть и вражда погубят нас быстрее, чем кайдри. А если мы проиграем, то просто погибнем. Поэтому я бы принял решение идти на Штурм.
- Ну что же… Я тоже считаю, что Штурм необходим. Мне нужно было убедиться, что у нас хватит на него сил. Решение принято. Лартен и Арета, останьтесь.
Совет быстро разошелся, в комнате совещаний остались только государь, Хелани, Лартен и я. Я и императорская семья.
- Лартен, я тебя действительно экзаменовал. Я сам буду участвовать в Штурме – слишком многое от него зависит, чтобы я мог позволить себе остаться дома. И мне нужно, чтобы в столице остался тот, кто будет замещать меня. И если вдруг не вернусь ни я, ни Мелнэ, стал бы правителем. Это будешь ты.
Лартен опечалился:
- Пап, можно я буду непослушным сыном? Ты не воин, а у меня за спиной Первый штурм. Я тоже не могу остаться дома.
- То есть мы оба идем на войну? Я догадывался, что ты ответишь нечто подобное. Тогда у меня вопрос к вам обоим – ваша прекрасная любовь готова стать семейным счастьем? Если да, то не ждите Штурма, для красивых жестов не время.
Мы с Лартеном переглянулись. Я – и вдруг замуж? А почему бы и нет. Лартен думал о чем-то подобном и пришел к тем же выводам. Он церемонно опустился передо мной на одно колено:
- Арета Лайто, прозванная Игроком, странствующая жрица Ускользающего и командир «Последнего рубежа», я прошу позволения взять тебя в жены.
- Лартен Аэнэтар, младший наследник престола Террсы, я отвечу тебе согласием.
- Я, Мартеллар Аэнэтар, император Террсы, подтверждаю и одобряю помолвку своего сына.
- Я, Хелани Астеран, тоже подтверждаю помолвку. Будьте счастливы, - верховная жрица Осени улыбалась. – Хелани Энхар может гордиться такой племянницей.
Никак не привыкну, что тетя Интара теперь носит титул Хелани, по традиции отказавшись от прежнего имени.
- Ну и когда? – поинтересовался государь.
- Через месяц, - дружно решили мы с Лартеном.
Я буду счастлива. На краю обрыва под тиканье безумных часов, которые слышу только я, я обещаю, что буду счастлива.
Окончание следует...