Кошки

Во всём виновата Кайтия! С кошками и матриархатом.

25.04.2017 в 12:50

Пишет  Diary best:

Пишет  Добрые новости:

Пост для поднятия и поддержания настроения: всегда найдется один друг, который испортит улучшит фото

+ + + + + + + + +

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: усы, лапы и хвост, Картинки, Перепост

---

Секс, наркотики, застрелиться.

Внезапно почти угодил в диссиденты. Суть в том, что есть такая дивная пьеса - "Звезда над крышей", вещь местами нелогичная, но дивная. И есть наш спектакль по ней, который будет вечером во вторник. Мановением руки режиссёра бред превращается в мистику с участием трёх прях судеб, которых в оригинале не было. Сдаётся мне, что вся история вообще приснилась главгерою. И вот сегодня в театральном чате свежие новости - Министерство культуры увидело наш анонс и говорит ай-ай-ай. Дама с сельхозинструментом на афише - плохо, упоминаются наркотики - плохо. 18+, если что, так что дети там ничего не увидят, сказка строго для взрослых. Завтра-послезавтра на репе будет начальство ДК, не слажать бы.

@темы: Записки лунатика

---

Двенадцатигранник. Натянутые струны.

Всё ещё пишу... Третья часть, пока только пролог. Да, это та самая девочка с Раджея, которая пробегала у Сикера в "Белом рыцаре", только чуть раньше. Завтра сделаю приличный пост, чтобы собрать всё вместе. И отметки времени и места проставить, без них становится сложно даже мне.

А то, что очень нужно написать, почему-то не пишется. Совсем, как будто я вдруг разучилась складывать строчки.

Пролог

Часть третья. Натянутые струны.
Пролог. Лиррна, Лийраэнн, 1012г по раджейскому счёту
Дана стояла на скале, без труда балансируя крыльями. Это было одно из её любимых мест – внизу зажигались вечерние огни в городе, за спиной садилось солнце, а над головой было небо. Едва заметные восходящие потоки тянулись к нему и подталкивали взлететь. Но удержаться на них нельзя, они слишком слабые и обманчивые. Стоит довериться им, и скалы с удовольствием приласкают по лицу.
Планета Лиррна всегда отличалась своенравным характером. Даже терраформирование не смогло её полностью обуздать, да и было ли нужно? «Капризен, как лиррнская весна» - этому афоризму лет больше, чем Дана могла себе представить. Здесь нормальны резкие изменения температуры в течение дня, что привело к весьма специфической моде. А ещё этой планете не повезло с соседями. Лиррна была форпостом Раджейского королевства на границе с Конфедерацией Робомиров. Было ли это государство механоидов единым – вопрос спорный, поскольку единое правительство у них где-то было, но гражданские войны никогда не прекращались. Именно поэтому жители Лиррны и нежилых планет её системы всегда умели воевать. А потом на краю Конфедерации обнаружился Хабитат. Тоже механоиды, только сильнее, совершеннее и злее. Они не принадлежали никому из Робомиров, давно отделившись от метрополии. Сейчас у Раджея с ними мир, и даже почти дружба. В Хабитате живёт большая диаспора археллор, на планетах Раджейского королевства – тоже немаленькая община кайдри. Но Лиррна по-прежнему помнит, как опасно расслабляться вблизи механоидов. Две планеты – Лиррну и Антар – не зря называли Огненным приграничьем. Раджей тоже граничит с Робомирами, но об этом редко упоминают.
Резкий порыв ветра снёс Дану со скалы. Археллин легко расправила крылья, и неторопливо, кругами, стала набирать высоту. Уроженцы Лиррны прекрасно летают и не боятся капризов погоды. Говорят, что бдительность у них тоже в крови. При желании Дана могла бы проверить это утверждение статистическими данными, но ей было достаточно того, что она сама чувствовала, ловя крыльями своенравный воздух родной планеты. Лиррну невозможно не любить.
За свою пока ещё не очень длинную жизнь Дана успела понять, что есть привычки и привязанности, от которых невозможно избавиться. И не нужно. Ей не повезло иметь очень заурядную внешность – средний рост, незапоминающееся лицо, тёмно-серые крылья и светло-русые волосы. Это было прекрасно для её работы – Сумеречную, тем более её ранга, не должны узнавать на улице все подряд. Но стать такой же серой мышкой в душе Дана не могла. И несмотря на то, что уже много лет жила на Раджее, золотой Дариан не вытеснил из её сердца скромный Лийраэнн.
Демонстрировать свои привязанности ей не пристало, но сегодня был особый день. Завтра она сядет на корабль и вернётся в столицу. Чтобы стать Даноррен Эт’Эйскайф, приёмной дочерью сестры короля. Она станет принцессой, получит место в очереди на трон (далеко не последнее на зависть младшим ветвям дома), будет жить в королевском дворце… А прежней Даны больше не будет. Всё-таки положение накладывает отпечаток.
Она заложила вираж, любуясь родным городом, так органично вписанным в горы вокруг него, что он казался их частью. Сейчас уже не найти следов того землетрясения, что когда-то разрушило Лийраэнн почти до основания. Дана его не помнит, как не помнит ни своих родителей по крови, ни имени, которое они ей дали. Её не мучают кошмары, какие любят приписывать сиротам – ей было всего два месяца. Её воспитали в маленьком частном приюте для детей военных, который был далеко от её родного города, а потому не был переполнен после землетрясения. Так распорядилась принцесса Ханка, которой зачем-то пришло в голову обратить внимание на ребёнка без имени, родственников и прошлого. Если бы не глава Сумеречных, то и будущего у Даны не было бы.
Она снова пролетела над городом, которому не нужно было знать, что он породил приёмную принцессу, которая имеет очень большие шансы стать королевой. Она могла бы осыпать этот город золотом, и сделать так, чтобы в нём больше не было землетрясений. Но Лийраэнн не примет от неё такой щедрости. Он, как и Дана – дитя Лиррны, планеты, которая всегда ценила сталь выше золота.

@темы: Даль туманная, Творение, Летучие и когтистые, D12/Маленький мир, Отрывок

---

@темы: Белая свеча

---

Где-то на просторах Ашана Сикер нашёл "Принцессу Нюру" с корицей и клюквой. Листовую. Для чайника. ТАМ ЯГОДЫ НАСТОЯЩИЕ!!! Красные, мелкие и кислые. Их можно вылавливать и убеждаться, что не показалось. И кусочки корицы я там видел. И это - "Нюра"! Всё больше убеждаюсь, что люблю этот чай, хоть и не понтово. Главное, по второму разу не заваривать.

@темы: Записки лунатика

---

Элвинг?

Твои крылья будут частью тебя.

Одиночество и печаль, твои частые спутники. Когда-нибудь ты будешь стоять на краю пропасти, размышляя, будет ли лучше тебе на той стороне. И вдруг почва под твоими ногами поползёт вниз, и ты вверх тормашками полетишь в пропасть. «Как глупо!» - подумаешь ты, наслаждаясь полётом, и вдруг заметишь, что у тебя вместо рук крылья. «Ура!» - крикнешь ты, но вместо вопля из горла вырвется птичий крик. Теперь ты чайка, всегда одинокая в толпе других чаек. Иногда ты будешь парить над бесконечно прекрасным морем и думать, что же всё-таки лучше – существование в теле птицы или то, что тебя никогда не устраивало. Не стоит беспокоиться, сомнения и душевная буря – нормальное явление для тебя.

Пройти тест

@темы: Даль туманная, Летучие и когтистые

---

Новая ачивка - обожраться одним блином. Одним, блин, блином, блин!

@темы: Записки лунатика

---

Двенадцатигранник. Другой народ, другой мир.

И вот я плавно добрался до второй части. Этот пост тоже будет пополняться и подниматься.
Всё тот же авторский конгломерат миров, всё так же в соавторстве с  Белый Сикер и при мохнатом участии Балрога.
Мысленная речь обозначена курсивом. *Вместо сносок - оффтоп со звёздочками.*

Пока только пролог для затравочки, ведь читает же меня кто-то. Время действия прологов не совпадает со временем действия остального повествования, хотя это и так видно. А кто угадает, кто такая Серебряная Песнь, тому ничего не будет.

Выложил пятую главу. А теперь про Хабитат - кайдри тоже люди.

Часть первая. Мозаика древнего города.
Часть вторая. Другой народ, другой мир.

Пролог

Пролог.
Некоторые считают, что у неё идеальная работа – не обязательно приходить на рабочее место, а то и приезжать на вахту с другого планетоида, а можно спокойно делать своё дело из дома. И иметь при этом служебное удостоверение Аквалас, которое даёт немалые привилегии, офицерский чин и очень хорошую зарплату, особенно для её расы. В общем, если смотреть со стороны, Серебряная песнь хорошо устроилась.
Список её служебных обязанностей звучал запутанно – псионическое патрулирование веток реальностей. Это означало регулярно погружаться в хитросплетения иных миров, их бесконечных параллельных реальностей, иногда похожих друг на друга, а иногда разделённых до неузнаваемости, отслеживать происходящие в них события, а при необходимости – пресекать. То есть делать так, чтобы какая-нибудь реальность перестала существовать. Совсем. Вместе с теми, кто в ней жил и считал её единственной настоящей. Как именно она это делала, было полностью на её совести, командованию нужен был результат.
Прямой пользы государству от работы её подразделения не было, зато была косвенная – те события, которые не случились и не стали большой бедой для и без того небогатой и не спокойной космической станции. Не случится война с Орхатом, которая произошла в одной из реальностей. Не появятся очередные переселенцы из человеческого мира, способные довести Хабитат до второй гражданской войны. Зато будет союзный договор с Раджеем. Серебряная песнь не правила прошлое – оно уже свершилось, она вмешивалась только в те события, которые могли плохо отразиться на настоящем или возможном будущем.
И был только один мир, реальностей которого она не касалась. Её родина. Серебряная песнь попала в Хабитат из другого мира и другого времени. Такие, как она, здесь появлялись нечасто, но регулярно. Куб, главное божество Хабитата, умел находить и приносить в свой мир разумных существ, которые погибали в родных мирах, но при этом отчаянно хотели жить. Чаще всего это были люди, которые за прошедшие тысячелетия стали неотъемлемой частью хабитатской жизни. Но иногда случались и представители других разумных рас.
Серебряная песнь была археллин. Зачем она потребовалась Кубу – неясно, но когда в её родной реальности случилась самая страшная катастрофа, которая могла произойти, она не погибла, а оказалась в чужом для неё мире, где история сложилась по-другому. Это было далёкое будущее, которого в её родной реальности просто не могло случиться – Хабитат, оправившийся после войны и худо-бедно уладивший внутренние противоречия, теперь способный принять на своей территории даже бывших врагов, которых немало и среди его граждан. Можно было бы посчитать этот мир идеальным, но… Она не может вернуться домой. Не может отменить войну между Хабитатом и Террсаннской империей, которая здесь – далёкое прошлое, а для неё – время от времени отдающая болью часть памяти.
Мало кто знает её по имени, хотя оно записано в её здешних документах почти без изменений. И именной кулон она носит всё тот же. А те, кто знают, уверены, что её родители были очень амбициозны и дали дочери громкое имя в честь легендарной жрицы, хотя у археллор так не принято. Для большинства она – невероятно сильный псионик, дальняя родственница семьи Хелиэ, которая живёт в их особняке и присматривает за прислугой. И это было правдой, по крайней мере, самой заметной её частью. Всё-таки хорошо, что в Хабитате немало тех, кто пользуется прозвищем вместо имени.
Рефлексия и воспоминания были неизбежными спутниками её возвращения из очередного патрулирования. В той реальности, которую она отслеживала последний год, ничего опасного не происходило. А значит, вероятнее всего, скоро придётся погружаться в какую-нибудь другую.
Она расправила и сложила крылья, окончательно осознавая себя в своей рабочей комнате в особняке Хелиэ – бродить по иным реальностям из спальни было бы нарушением техники безопасности. Дома была редкостная тишина и спокойствие. Дальние потомки, которые были здесь хозяевами, разбрелись по своим делам, кроме Арнэ, которая беззаботно спала у себя в комнате. А вот спать ей сейчас нельзя.
- На коннектор, - вяло пробурчала юная археллин на попытку её разбудить псионическим импульсом. Разумеется, не заходя к ней. Серебряная песнь терпеть не могла кайдрийские ругательства, но что поделаешь, если в этом месте и времени они стали нормой для потомков террсанни.
- Не «на коннектор», а подъём! Курсовую даже не начинала?
- Нет, первый абзац есть. Источники дали дурацкие. А за приличные оценку снизят.
- Пиши по приличным, - ответила Серебряная песнь, вспомнив, какую тему для курсовой выбрала её пра-пра и до бесконечности внучка. – А если твоя преподавательница скажет, что в истории бывает единственно правильная точка зрения, я ей приснюсь и устрою культурный шок.
Арнэ мысленно хмыкнула, представив себе эту картину, и взялась за работу. «Божественный пендель выдан», - подумала уже для себя Серебряная песнь, - «И всё-таки её телепатические возможности гораздо слабее, чем могли быть на Террсе. Не всё, что не убивает, делает сильнее».

История пятая. Lavabo inter innocentes manus meas.
История шестая. Munda cor meum.

Конец второй части.

запись создана: 29.01.2017 в 20:07

@темы: Даль туманная, Творение, Ан Эрриан Террса!, Очередной большой проект, Летучие и когтистые, D12/Маленький мир, Брат мой, враг мой

---

История шестая. Munda cor meum.

История шестая. Munda cor meum. *Очисти сердце моё*
Малх и Лаори, 1 шаснар 1218г (14 Микша 13145 вехи)

Ледяные дороги не пройти в одиночку,
И не справиться с ветром, и не встретиться взглядом.
Ледяные дороги недописанных строчек
Всё приводят обратно сколько лет уже кряду.

Человек долго и придирчиво разглядывал информацию на считывателе, сверял имя и допуск. Он не верил зелёной служебной карте. Но убедившись, что придраться не к чему, наигранно хлопнул себя ладонью по лбу:
- Ах да, вы же Фа! Семья оборотней. А я уже испугался, что данидов стали брать на службу. А вы? – обратился он к Мелнэ. Она не предъявляла никаких документов, и начало разговора полностью доверила БлэкЭри. Он предупредил, что этот человек крайне недоверчив, особенно к террсанни, тем более незнакомым.
- А я – настоящая археллин. И именно я попросила БлэкЭри организовать эту встречу.
Мыслями человека полностью и прочно завладела неприязнь с оттенком насмешки. Он был явно не рад видеть их обоих, и никак не мог определиться, кого больше – молодую напористую археллин с золотистыми крыльями или кайдри в облике археллара – это была довольно редкая наследственная особенность. Мелнэ решила, что стоит продолжить наступление:
- Валентин Александрович, вы позволите нам войти?
Человек поморщился – ему не нравилось, что Мелнэ знает его имя. Но одновременно мысленно улыбнулся, подумав о том, что оно вписывается и одновременно не вписывается в здешние человеческие традиции.
- Вы ещё и имя моё знаете? – подозрительно спросил он. – Сами-то вы кто?
Говорить правду было бы лишним. На этот случай у неё и были документы, по которым она прилетела в Хабитат. Мелнэ думала, что вымышленное имя пригодится ей только по дороге, а пришлось сродниться с ним надолго.
- Моё имя – Интеллирин Хелиэ. Я военнопленная.
- Тогда почему шляетесь? – начал возмущаться человек, но Мелнэ взглядом указала на БлэкЭри, подразумевая, что в сопровождении офицера Аквалас может находиться где угодно. А Валентин продолжал выражать недовольство:
- Интле… Чёрт, язык сломаешь! Не могу я выговорить ваши данидские имена.
- Террсаннские, - поправила Мелнэ. Она не любила хабитатского названия её расы.
- А мне всё это без разницы. Я живу в Хабитате, и называть вас буду так, как у нас принято. И чем вы недовольны, «даниды» - значит, «летающие», на что здесь обижаться?
В кабинете было всего два стула и оба человеческие, так что вопрос о том, можно ли сесть, отпал сам собой. Потолки, наверно, высокие по меркам людей, но двоим археллор не самого высокого роста приходилось наклонять головы, чтобы не скрести макушками по потолку. На стене успокаивающе и немного надоедливо переливалась движущаяся голограмма пшеничного поля. Под ней на подставке уютно устроились два гипсовых бюста – какого-то человеческого лидера и круглоголовая пародия на Хеавера. В гипсовой версии легендарный правитель Хабитата был похож не на свой парадный портрет, а на колобка со щупальцами. «Это признак почтения, или наоборот?» - мельком подумала Мелнэ. Ругнувшись, человек извлёк из-за массивного шкафа низкий раскладной стул. Всего один.
- Присаживайтесь уж, Интель-как-вас-там, - буркнул он, раскрывая стул и пододвигая его Мелнэ.
- Можете называть меня госпожой Хелиэ. Моё второе имя для вас не слишком сложно? – стул всё равно был для неё ощутимо маленьким, так что предложение сесть больше походило на издевательство.
- Да какая ты госпожа, здесь тебе не Террса, - раздражённо ответил человек, и заметил, как его голова против воли наклонилась. Не сильно, но справиться с этим он не мог. Да, не слишком честно, но у неё нет времени переубеждать его по-другому.
- Не хамите, - мягко сказала Мелнэ, - это унижает вас, а не меня.
- Хорошо, etelin Helie, - он даже почти правильно произнёс террсаннское обращение. До этого разговор шёл на кайдрине. Мелнэ ослабила давление, и человек распрямился. «Грязные псионические штучки», - подумал он, даже не скрываясь.
– Зачем же вы пришли?
- Я ищу людей, которым хочу отомстить. Несколько циклов назад произошёл крайне неприятный инцидент с одним из моих сородичей. Он был жестоко избит и искалечен, и погиб от полученных ран. Это случилось в Первой Карантинной зоне, которую вы курируете со стороны Аквалас. Так вот, мне нужно найти виновных.
- Вроде бы ваша принцесса подавала официальный протест?
Мелнэ действительно подавала протест, но сказать об этом человеку означало бы раскрыть ему свою личность, а этого она не хотела. Не для того старшая наследница представлялась вымышленным именем, чтобы так легко разрушить легенду.
- Это официально. И кто знает, когда его хотя бы рассмотрят, не говоря уже о том, чтобы отреагировать.
- И то верно. Но знаете, что я вам скажу, барышня – ваш родственник совершенно напрасно сунулся в этот гадюшник. Вы же знаете, люди появляются в Хабитате не по своей воле – их зачем-то приносит Куб. И не по одному, а сразу большой толпой. Так вот, последняя волна – это что-то страшное. Первое, что они сделали, оказавшись здесь – передрались друг с другом. Пришлось их расселить на разных планетоидах от греха подальше. И если Вторая Карантинная на Микше – это ещё на что-то похоже, по крайней мере, они знают, что такое дисциплина, то Первая – это полнейший ад. Они ненавидят других людей, кайдри, друг друга. Нет, есть, конечно, среди них безумные альтруисты, но толпа обычно таким не страдает. Я не знаю, чего они натерпелись в родном мире, но здесь явно решили отыграться. А вас, летучих, они ненавидят особенно, - на этот раз Мелнэ не применяла никакого псионического давления, но выговориться иногда необходимо даже таким служакам, как Валентин Александрович.
- То, что они творят, я видела. Но скажите мне, почему они так ненавидят именно нас, археллор? Да, мы враги, и я не уверена, что человеку в нашей Империи оказали бы тёплый приём, но издеваться?
- Что именно с ним сделали?
- Вам словами описать или мыслеобразом?
- Нет, мыслеобразов не надо, - поспешно ответил человек. Он уже понял, насколько яркими они могут быть. Мелнэ тоже хотела бы, чтобы от собственных воспоминаний можно было так же отгородиться простым «не надо». – Ему отсекли крылья, так? Поверьте, он не единственный такой. У людей есть религиозное учение о том, что есть Бог, и Он сотворил весь мир. А дальше разные течения расходятся в том, как правильно Ему поклоняться. Но все сходятся на том, что у Него есть вестники, которые выполняют Его волю. Могут просто на словах передать или уронить на голову что-нибудь тяжёлое. И все они крылатые. Не знаю, какой подобрать аналог из вашей религии, но представьте себе, что вам приходится воевать с армией божественных посланников. Тут либо умереть, либо признать, что это неправильные посланники. В Первой Карантинной выбрали второй вариант и воплощают, как могут. Вы для них присвоившие небо, и вас надлежит уничтожать. И пока война не кончится, моё ведомство с этим ничего делать не будет.
- То есть виноватых не найдут?
- Во-первых, виноватых много – мало кто из людей способен победить данида в драке, это приходится делать числом. Во-вторых, напасть на вашего родственника мог кто угодно, кроме совсем мелких детей и дряхлых стариков. Так что искать бесполезно, даже если бы я вдруг проникся сочувствием к вашей расе. Вы знаете, что ими движет, но справедливости не добьётесь. Я бы просто посоветовал вам облетать Первую Карантинную стороной. И вашим изначальным, хоть они и без крыльев, тоже.
- Что ж, спасибо за познавательную беседу. БлэкЭри, вам решать, можем ли мы уйти.
БлэкЭри, выглядящий как высокий археллар с ярко-рыжими волосами и чёрными крыльями, спокойно кивнул и сухо подал руку человеку. Валентин с кислым лицом пожал её.
- Я удовлетворил ваше любопытство, этелин…, - человек замялся, вспоминая её имя, - у вас не только имя не выговоришь, ещё и фамилия из памяти выкатывается.
«Странное какое-то имя. А оно точно настоящее? Нужно будет в террсаннский отдел заглянуть, навести справки», - человек сомневался.
- Не надо, - быстро подсказала ему Мелнэ. Он даже не заметил, что это не его мысли.
- Это не фамилия, - сказала она вслух, - но не важно, тонкостей вы всё равно не поймёте. Не буду говорить вам «до встречи».
- Я тоже, - ответил человек, закрывая за ними дверь кабинета с надоедливой пшеницей и колобковым Хеавером.
Человеческий город был тесен – дома стояли близко друг к другу, и даже несмотря на довольно высокий потолок улицы лететь здесь, тем более вдвоём, было бы неудобно. «Потолок улицы» - странное сочетание для того, кто вырос под небом. Мелнэ было сложно привыкнуть к тому, что жизнь в Хабитате протекает не на поверхности, а внутри планетоидов, полностью перестроенных изнутри, как слоёный пирог. Поэтому даже у улиц есть пол и потолок, и их высота может быть очень разной. Здесь, на Малхе, столичном планетоиде, потолки высокие. На Туране, который тоже считается столичным, и где располагается лагерь военнопленных – тоже. А в некоторых районах Тесрина и Микша, где ей как-то довелось побывать, улицы были настолько низкими, что о полётах можно было забыть. Как по ним ходят кайдри с их огромным ростом, оставалось только догадываться.
- БлэкЭри, а почему этот город называется Владивостоком? – спросила Мелнэ, чтобы снять неприятное ощущение после разговора с Валентином. На самом деле, она и не ждала большего, визит в человеческий город нужен ей был совсем для другого. Но всё-таки, как приятно снова разговаривать на сиэн’ире, пусть и с кайдри в облике археллара.
- Потому что люди из первой волны – или она не была первой? – называли свои города в честь городов родного мира. Москва, Питер, Киев, и всё не по одному экземпляру. Вот и Владивосток оттуда же. Первой Карантинной тоже название придумали в честь какого-то города, но жители не приняли. Утверждают, что оно кощунственное.
- Их поведение кощунственно, - холодно сказала Мелнэ. – Это было не в твоё дежурство. Его подобрала Ина. Я даже имени его не знаю. На нём живого места не было. И крылья… Он не мог с этим жить, пытался выпрыгнуть в окно, забыв, что больше не может летать. Или наоборот, очень хорошо это понимая. Я сделала единственное, что могла.
- Ножом или ментальным ударом? – БлэкЭри не осуждал её, наоборот, сочувствовал. Последнее время Мелнэ очень беспокоило то, что происходит в его душе. Приставленный охранять военнопленную номер один, он стал привязываться к ней.
- Откуда мне взять нож, даже кухонный, чтобы об этом не знало ваше ведомство? Ментально, конечно. Но это был не удар. Есть более редкая и бережная техника. Я попросила его отдать жизнь, и он сделал это. А заодно я пригасила яркость его воспоминаний. Пусть хоть в Мире без света они его оставят. Слушай, раз мы в человеческом городе, принеси мне, пожалуйста, натурального человеческого мороженого. Две порции, одной мне точно будет мало, - Мелнэ перевела тему, почувствовав наконец присутствие того, ради кого она и затеяла разговор с неприятным ей человеком, - Я никуда не буду уходить.
Эта фраза была ключом от ментального маяка – охранник, не рассуждая, пешком отправился на поиски мороженного. Возможно, именно маяк был причиной его странной привязанности, вызывая нестабильность психики. Но снимать его было не время – это могло в будущем спасти ей жизнь. Никаких приказов, напрямую противоречащих его инструкции, она никогда не давала. И уходить с того места, где они только что стояли, не собиралась. Как только чернокрылый силуэт достаточно отдалился, рядом с Мелнэ неловко приземлился молодящийся археллар неопределённого возраста, неловко зацепив её крылом.
- Ой, просите, - вслух сказал он, - Ментальная блокировка. Ставила Первая леди. Ключ должен быть вам известен, - мысленно передал глава Службы безопасности Террсаннской империи, не тратя времени на приветствия. Что же он такое везёт, что пришлось делать это лично?
- Ничего страшного, - ответила Мелнэ, пытаясь на ходу найти ключ к блокировке. Вряд ли это фраза, её слишком легко подобрать. Скорее, мыслеобраз. То, что известно только в узком семейном кругу. Но при этом то, о чём она легко догадается. Поняв, о чём речь, Мелнэ чуть не засмеялась вслух. Она представила себе огромное чешуйчатое создание с множеством крыльев и десятком хвостов. Зверюга была полностью выдуманной, и когда-то в детстве Мелнэ её боялась. Потом перестала, но когда её миссия в Хабитате провалилась, даже не начавшись, именно чешуйчатого многокрыла она представила, чтобы испугаться, и таким способом передать сообщение домой. Мать почувствовала её испуг, но поняла и то, что вызван он искусственно. Теперь же зверюга снова пригодилась. Пока Тиэр Антанэриар продолжал вслух извиняться, она заглянула в его сознание.
Визуальная копия документа – есть такая техника, когда зрительные образы в памяти получаются точными, как фотография. Пропустив полагающееся вступление, Мелнэ прочла самое важное – приказ о наделении семьи Лайто статусом Великой, а также о привилегиях, равных члену Великой семьи с правом передачи по наследству при сохранении второго имени для Эрлара Эйскайфа. Вступает в силу 18 айлин этого года. После Штурма? Не раньше? Странно, но видимо, есть причина. Кроме копии приказа – короткое сообщение.
Эвакуация во время Штурма через шлюзы Турана. Точное место определишь сама. У пилота будет усилитель телепатии. Он выйдет с тобой на мысленную связь. Кодовая фраза - пора домой. Корабль всего один, в нём 400 мест. Обязательно быть тебе, Ине Эйскайф, Тиэру Антанэриару, Диггону Сардису, если найдёшь. Остальные – на твоё усмотрение. Багажа с собой не брать.
Мелль, вернись домой, пожалуйста. Можешь послать во мрак политику, можешь творить что угодно, только вернись домой. Я хочу, чтобы ты жила.
Сообщение закончилось. Что же такое творится в столице, что отец настолько боится за неё? Но это потом, сейчас важнее другое, не вечно же БлэкЭри будет ходить за мороженным.
- Этель Тиэр, что вы знаете без блокировки?
- То, что будет эвакуация, детали обсудить с вами, этелин хэнн.
- Хорошо. Вот вам список тех, кому нужно передать то, что вы знаете, - Мелнэ перечислила несколько имён, начиная с сестры адмирала, - говорить только мысленно, о блокировке никому не сообщать. Место сбора назначу позже. В следующий раз найдите меня через Ину – вы её легко узнаете. А теперь – улетайте. Вас здесь не было. Да говорю же вам, ничего страшного. И знакомиться я с вами не буду, - вслух сказала она чуть громче, чем следовало. Для людей, если они что-то заподозрят, это достаточное объяснение. Неудачная попытка познакомиться на улице не вызовет у них даже малейших подозрений, а значит, не запомнится.
- А как жаль, - Тиэр чуть заметно поклонился и улетел до того, как его мог бы заметить БлэкЭри.
Мороженое было вкусным. Охранник предложил не переходить с острова, где расположен город, по мосту, а просто перелететь искусственное море. Мелнэ развернула крылья, и удивилась, что на этот раз это получилось с усилием. Крылья археллор на земле частично находятся в подпространстве, а для полёта расправляются полностью. Обычно это происходит быстро и легко, но сейчас что-то мешало старшей наследнице террсаннского престола. Но летать хотелось, и воздух над морем, пусть и искусственным, держал отлично, так что Мелнэ списала свои трудности на усталость и неприятный разговор.
Они с множеством пересадок добрались до лагеря военнопленных на Туране. Со стороны это был обычный хабитатский город, только окружённый охранным периметром и со строгим пропускным режимом. Мелнэ была одной из немногих, кто имел возможность покидать его в любое время. Разумеется, в сопровождении кого-нибудь из приставленных к ней охранников.
В дороге БлэкЭри нервно поглядывал на датапад, который в ипостаси археллара ему приходилось носить с собой – в кайдрийской форме у него был встроенный комм – а в его мыслях неотступно стояло недовольство только что пришедшим приказом. Читать его было далеко не так легко, как людей, всё же он был кайдри, но для Мелнэ эта задача была по силам. И только оказавшись дома, он с виноватым видом сообщил ей:
- Этелин Мелнэ, мне пришёл приказ… Вас надлежит поместить под домашний арест. Вам запрещается выходить из дома и принимать гостей. Пищу вам будут доставлять каждый день. Я должен буду находиться здесь и следить за соблюдением. Срок не ограничен.
«А вот это уже плохо. А другой приказ, о том, что меня надо убить, будет? И когда будет?», - Мелнэ старалась не выдать своей паники, и поэтому внешне спокойно села на кровать.
- Ясно, - сказала она вслух. – Тогда в твоём распоряжении диван в соседней комнате. С меня требуется подпись, клятва, честное слово, или достаточно того, что я проинформирована?
- Вы в курсе, этого достаточно, - грустно ответил БлэкЭри. Он был в смятении.
- Ложись спать, ты замученный такой. Я никуда не буду уходить.
БлэкЭри ушёл в соседнюю комнату. Второй раз за цикл ей пришлось пользоваться его маяком. Нет, смотреть, а тем более удалять сообщения на его датападе она не будет – ей это не поможет, но сделает очевидной её тайную работу. И БлэкЭри тоже даром не пройдёт. Но кое-что другое сделать нужно. Мелнэ сосредоточилась, мысленно вызывая сестру адмирала. Все, кто мог бы подслушать разговор двух внучек разных Богов, находятся далеко от Хабитата.
- Ина, мне нужно, чтобы ты пролетела мимо моего дома. Лети медленно, но не останавливайся и в окна не заглядывай. Я передам тебе цепь мыслеобразов. Работы у тебя прибавится.
***
За неполные местные сутки на планете Лаори, а это около двух третей цикла, Шейген успел напрочь ей пресытиться. Терраформирование по-орхатски сделало её какой-то картинной – аккуратные рощи, улицы, как по линейке проведённые, свечеподобные дома из стекла и бетона казались нарисованными. Даже синева неба выглядела какой-то неправильной. А в те места, где производится знаменитая на полгалактики медицинская техника, приезжих не пускают. В таких условиях невольно соскучишься по родному хабитатскому бедламу, в котором на самом деле есть порядок, и довольно строгий. Но Шейген прилетел на Лаори не за этим.
Саргана Деин’Каар, глава своего дома, выделила ему для сопровождения одного из своих то ли сыновей, то ли внуков – совсем молодого мальчика-орха, ещё не прошедшего ни одной киборгизации, беловолосого и стройного до прозрачности. К мальчику прилагался набор адаптеров «на всякий случай». Шейген был знаком с орхатской культурой, где предложить полузнакомому созданию постель считалось более приличным, чем сесть с ним за один стол, так что не удивился. Мальчик был отправлен в свободное брождение по городу со строгим требованием вернуться к назначенному времени, адаптеры – в подпространственный карман, а Шейген отправился на прогулку в одиночестве. От мысли трансформироваться и полетать он отказался, незачем распугивать добропорядочных граждан игрушечной планеты пролетающим над головой тяжёлым истребителем. Глава дома ждёт его только к вечеру, заняться было пока нечем, кроме разглядывания успевшего надоесть города и размышлений о том, кому бы с пошлой шуточкой преподнести адаптеры. Поохотиться здесь, конечно, было бы можно, но он обещал вести себя прилично. По крайней мере, когда его видят.
Двоих, идущих ему навстречу, он поначалу принял за парочку орхов – оба светлокожие, беловолосые и по его меркам – маленькие. Если измерять в человеческих метрах, то рост орхов около четырёх, у террсанни примерно столько же, а иногда и чуть меньше. Тот изначальный, что удачным выстрелом сделал из него Тварь, был почти втрое меньше его ростом, слабее и вообще работал на кабинетной посольской работе.
Парочка почти прошла мимо, более молодой орх продолжал что-то вещать, а старший зачем-то оглянулся, испытующе глядя на Шейгена. Глаза у него были холодные и уставшие одновременно, ярко-зелёные, каких не бывает у орхов. Так вот в чём дело - тот, кого Шейген принял за орха, на самом деле был детсарри. Некоторые представители этих рас очень похожи друг на друга, настолько, что заставляло задуматься о возможном общем предке. Кайдри перехватил взгляд зеленоглазого детсарри – возможно, именно того, с кем ему предстояло сегодня встретиться – и, нехорошо улыбаясь, показал выдвижные лезвия. У всех приличных кайдри режущая кромка одна на каждой руке, складывается из среднего и указательного пальца, и резать ей можно всё, что угодно от упаковки энергоновых чипсов до шейных магистралей противника. У Тварей вместо этого было самостоятельное лезвие на каждом пальце, что очень напоминало когти. Тоже удобно резать и хватать, но уже не так мирно. Детсарри поспешно отвернулся и пошёл дальше. Если это действительно помощник наместника, то какой-то он слабонервный. С другой стороны, сложно не испугаться, когда тебе показывает когти здоровенный чёрный кайдри, из-за крыльев за спиной кажущийся ещё больше. У Тварей такой жест означал угрозу, но отсроченную по времени.
Шейген взглянул на часы на внутреннем визоре. Пора. Чтобы не столкнуться по пути со слабонервным детсарри он ещё прошёлся по нескольким ровным улицам, вызвал мальчика, который должен был его сопровождать, с некоторым усилием вспомнил его имя – кажется, Эракил – и только после этого направился в резиденцию дома Деин’Каар. Выполняя настолько важную миссию, можно было немного припоздниться, орхи и детсарри потерпят.
Он не ошибся. Зайдя в приёмную, Шейген увидел госпожу Саргану, сидящую в мягком кресле с высокой спинкой, и того самого детсарри, которого только что видел на улице. Остальные члены семьи Деин’Каар покинули помещение по едва заметному знаку матери дома. Они увидели достаточно, чтобы удовлетворить любопытство, но мало, чтобы было, что разбалтывать. Саргана поднялась со своего места:
- Кайдрэ Шейген, уточните, пожалуйста, характер ваших полномочий, - витиеватые приветствия были в Орхате не в чести, эта раса предпочитала всегда и сразу переходить к делу. А глава дома неплохо разговаривала на кайдрине.
- Мои полномочия временные, только на период переговоров, но могут быть продлены. Документы, на которых стоит моя подпись, имеют характер предварительных. При необходимости я могу запрашивать консультацию и согласование у своего куратора в Хабитате. Это может занять время, но решения, переданные мне оттуда, будут только окончательными.
На самом деле весь этот ворох официальных уточнений означал одно – Глава Хабитата не доверяет заговорщикам, поэтому сам никогда в жизни не станет с ними встречаться лично. А делать это будут те, кому повезло обладать внушительной внешностью, не самой мирной репутацией и повышенной живучестью. И кого не жалко потерять в случае форс-мажоров с летальным исходом. При этом последнее слово, разумеется, остаётся за Главой, а посланник нужен только для того, чтобы не доверять переговоры по защищённому каналу кому попало. Разговаривать он будет с Аяной, а насколько длинная цепочка стоит за ней – этого ему знать не положено во имя безопасности государства. Долго, сложно, но относительно безопасно. А вот детсарри, услышав ответ Шейгена, заметно помрачнел:
- То есть никаких решений вы принимать не можете?
- Предварительные инструкции у меня есть. Если потребуются уточнения – я их запрошу. Если нет, то много времени переговоры не займут.
Детсарри вздохнул. Аяна говорила, что он третий месяц мотается, как маятник между Деттсой, Террсой и Лаори. Как же он, должно быть, замучился. Шейген вспомнил, что помощника наместника зовут Халгат, кажется, у террсанни очень важно помнить имя собеседника. Хотя детсарри так хотят отделиться от метрополии, что, возможно, как-то изменили эту традицию.
- Прекрасно, - сказала хозяйка дома. Она не задала традиционного в таких случаях вопроса, на каком языке удобнее говорить присутствующим. Шейген расценил это как признание того, что кайдрин здесь понимают все. В конце концов, именно Хабитат в этой ситуации диктует условия.
- Итак? – Шейген вопросительно взглянул на Халгата. Хотел встретиться – пусть выкладывает информацию первым. Халгат молча извлёк из кармана инфокристалл и протянул его Шейгену:
- Здесь – полная информация о Последнем рубеже. Вооружение, техническое оснащение, поимённый список, количество незакрытых вакансий, схема орбитальных минных полей. Указаны подразделения на Террсе, Архелле и Раджее. Добиться его расформирования мне, к сожалению, не удалось.
Информация была важной, но сомнения всё равно закрадывались. Если командир Рубежа и правда бывший или действующий офицер СБ, упустить такой кусок достоверной и актуальной информации она не могла.
- За какой период эти данные?
И вот тут Халгат замялся. Ага, значит, он и сам прекрасно понимает всю сомнительную ценность сведений и шаткость своего положения. Тем более, явно слышал байки про страшный характер Тварей. Боится так, что это видно без всякой телепатии. Но держится хорошо, видимо, деваться ему некуда.
- Я получил их в прошлом месяце. Зимой мне удалось завербовать заместителя командира.
«Ржавь, с этими разными системами летоисчисления совсем запутаешься», - мысленно выругался Шейген. Зимой по террсаннскому счёту – это, скорее всего, сразу после того самого заседания совета, где, по слухам, чуть ли не дуэль произошла. С того момента в Хабитате прошло почти три месяца, на Террсе – четыре. И это если Халгат не использует какую-нибудь свою, детсаррийскую систему счёта времени. В любом случае, хабитатский месяц не намного длиннее террсаннского, так что приблизительно оценить временной промежуток можно. Так, о каких планетах он говорил – Террса, Архелла, Раджей… А про Раджей в его инструкциях ничего не было. Эта планета, хоть и важная, но не настолько, как две предыдущих.
- Хорошо. Если к следующей нашей встрече у вас будет информация о подразделениях на Квайве и Лэнте – вы окажете неоценимую услугу.
Халгат напрягся. Вопрос, который он так и не задал, легко читался в его потерянном взгляде. Террса, две из трёх столиц секторов, Лэнта, имеющая равный с ними статус. Не хватает только столицы ещё одного сектора – Деттсы. Шейген мысленно усмехнулся. Он знал, что выбора у него нет, и ему придётся участвовать в контр-штурме. И теперь он выбрал себе цель. Предатель должен умереть, даже если его предательство на пользу.
- Вы не представляете, каких усилий мне стоило добыть уже имеющиеся данные…
- Меня крайне мало волнует, как вы добываете информацию. Я просто посредник, не забыли? Мне нужны данные ещё о двух планетах, чем быстрее – тем лучше. И не забывайте о том, что до Штурма положение может ещё много раз измениться.
- Об изменениях я вас оповещу, - если Халгат и потерял самообладание, то ненадолго, - кроме того, я могу пообещать вам, что прямо перед боем Последний рубеж останется без командира.
«А вот это уже интересно. Неразбериха с начальством будет нам на руку. Если он, конечно, не врёт», - подумал Шейген, но вслух ответил:
- Желательно, если это произойдёт не во время боя, а чуть раньше, - он уже понял, что детсаррийский наместник и его прихлебатели очень любят решать свои проблемы чужими руками.
- Если сделать это слишком рано, то будет новый командир и никакой пользы, - Халгат довольно странно складывал слова на кайдрине, но общий смысл фразы не терялся.
- Я надеюсь на вашего агента. Он ведь надёжен? – Шейген снова показал когти. На этот раз он сделал это почти незаметно, но детсарри успел заметить этот жест.
- Более чем, - уверенности в словах Халгата было мало, но это могло объясняться неродным языком или усталостью.
- А что с поставками оружия, госпожа Саргана? – Шейген посчитал, что от Халгата получил всё, что мог.
- Всё в силе, договорённости вполне официальные, даже Галактический совет не имеет претензий, - медовым голосом ответила глава дома Деин’Каар. Обстоятельства, при которых Шейген раньше слышал об этом доме, он с удовольствием бы забыл, если бы мог. Это было давно, ещё до рождения Сарганы, так что лично ей лучше не знать, от чьей руки полегла некоторая часть её родственников.
- Надеюсь, Хабитат не имеет территориальных претензий к Террсаннской империи, - всё так же мягко спросила орха. Шейген подтвердил, что о захвате новых планет речь не идёт, только об уничтожении. Саргана мило улыбнулась, и решила, что в таком случае встреча окончена, а ей с Халгатом необходимо обсудить ещё некоторые вопросы. Шейген, если желает, может присутствовать. Он и остался, но его собеседники перешли на детсаррийский диалект сиэн’ира, который Шейген понимал плохо. Его знаний хватило на то, чтобы понять, что орха и детсарри перекраивают политическую карту и делят между своими странами планеты сектора Археллы. Это не имеет прямого отношения к войне, но Шейген незаметно включил диктофон. Аяне будет интересно послушать разговор двух падальщиков, и поймёт она гораздо больше.
Слушая разговор, с которого его не попросили удалиться, Шейген ориентировался больше на интонацию, чем на изредка проскакивающие понятные ему слова. Он неплохо знал вражеский язык, но те его диалекты, которые звучали на планетах Огненного приграничья, а детсаррийский сектор находился совсем в другой части Империи, и там тоже было множество своих диалектов. Орхатский язык варьировался от планеты к планете ещё больше, чем сиэн’ир. Так что страховка от подслушивания была неплохой. Но не в том случае, когда в Хабитате в тесных кабинетах ждут своей порции информации офицеры Аквалас. Их энергоном не корми, дай влезть в какую-нибудь политическую интригу. И вот он, Тварь, существо, которому положено быть повторно убитым, сотрудничает с ними. «Если ты не в Аквалас, нарисуй на парте глаз». Это школьное развлечение привезли с собой люди, а прижилось оно среди всех хабитатских рас. Несмотря на то, что ударение в названии твареброческой конторы было переставлено в угоду рифме.
«Хотя кого из присутствующих ещё считать тварью. Я убиваю, потому что по-другому не выживу сам. А ради чего Халгат готов убить население пяти планет? Ведь я уверен, он понял про Деттсу. Насколько я знаю, эта планета защищена очень плохо. И усилить защиту, не потеряв доверия наместника, Халгат не сможет. Мне нравится вкус его паники. Как бы сделать так, чтобы он оказался на Деттсе в нужный момент? Жаль, не смогу увидеть выражение его лица, это было бы особое блюдо», - несмотря на внешнее спокойствие и активно демонстрируемое презрение к Халгату, Шейген старался отвлечь себя от других, гораздо более тяжёлых мыслей. Они тревожили его с того момента, как только он узнал про контр-штурм. Твари в Хабитате вне закона, им приходится скрывать свою сущность. А после войны их станет множество, и по закону подлости выживут самые кровожадные. Что же тогда будет делать правительство? У Шейгена не было семьи, которая могла бы от него отвернуться, когда он стал Тварью. Но он – исключение, а как быть тем, кому придётся через это пройти? Рвать привязанности и учиться ненавидеть родных? Или, не желая расстаться с близкими, становиться вне закона вместе с ними?
«Если мы выиграем, нас захлестнёт гражданская война. Утешает только одно – если мы проиграем, у террсанни начнётся то же самое. Вот вам и один народ, один мир. И много других народов, которые желают этот мир убить. Я посмотрел бы, что станет с Террсаннской империей, если они выиграют. И что будут делать те двое, которых мне так недвусмысленно запретили убивать».

@темы: Даль туманная, Творение, Ан Эрриан Террса!, Очередной большой проект, D12/Маленький мир, Брат мой, враг мой, Отрывок

---

О посуде.

Как-то незаметно почти все кружки, которые я в своё время перевозил в Нарготронд, расквасислись. За исключением одной, которая усердно выполняет функции рабочей. Поэтому я тырю кружки у Сикера. И вот смотрю на странный топ своих любимых - одна с осенними листьями (у меня на них заглюк давно и прочно), другая чёрная (вот если бы логотип на ней был золотой... Тогда бы Сикер мне её не отдал), пума - потому что "Лунная радуга", был там герой с такой нашивкой на рукаве. И отдельный олень для кофе.

@темы: Записки лунатика

---

Двенадцатигранник. Пятая глава.

История пятая. Lavabo inter innicentes manus meas.

История пятая. Lavabo inter innocentes manus meas. *Умываю среди невинных руки свои*
Малх и Тесрин 25-31 лиеннар 1218г (9-11 Микша 13145 вехи), восемь месяцев до Штурма.

Скоро входит в привычку
Осознание долга,
Что превыше иного,
И, расставив фигуры,
Ты от них ожидаешь
Строгой верности цели.
Ты ведешь, и наверно,
Ты отчетливо знаешь,
Как добиться победы,
А фигуры живые,
Но безропотно-точно
Выполняют приказы.

Гудел вентилятор. Голова тоже гудела. Хорошо, хоть не резонировали, а то процессор и без того отказывается соображать. Три цикла подряд почти не спать – это уже слишком. Люди из последней волны переселения утверждают, что в хабитатском цикле двое суток их родного мира. А их сородичи, которые здесь уже давно, выяснили, что это не точно, и на самом деле цикл длиннее, чем двое суток. Они же вычислили, что человеческие и террсаннские сутки одной длины. В любом случае, человеческие часы в Хабитате безбожно врали. А не спать по шесть собственных (истинных, как они говорили) суток люди не способны. А кайдри – способны, но радости это не доставляет. Сейчас бы в перезагрузку… И чтобы хотя бы половину цикла никто не будил.
Но нельзя. На экран большого стационарного комма, занимавшего большую часть места в кабинете, был выведен её сегодняшний фронт работ – «Список лиц, подлежащий уничтожению (желательно) или изоляции в целях обеспечения безопасности Хабитата Наусика». Список был не просто длинный, сейчас он казался Аяне бесконечным. В него попадали высокопоставленные политики, высшее военное командование, наиболее заметные духовные лидеры вражеского государства. А поскольку террсанни все без исключения были псиониками, то и заниматься таким грязным делом поручили именно Аквалас, службе, которая отвечает за расследование преступлений, совершённых с помощью псионики. И учитывает всех псиоников, живущих в Хабитате. И не только их.
Чтобы настроиться на работу, Аяна Оссер нашла среди ссылок у себя на комме какую-то террсаннскую (точнее – алдаронскую) музыкальную радиостанцию.
Капли рубиновой крови в воде –
Выйди на берег сейчас,
Или навеки останешься здесь,
Больше вода не отдаст.
Мрачноватая песенка, как раз для ночного плейлиста. У них там, в каком-то из городов на Алдароне, ночь, все спят, и некоторые даже не в одиночестве. Губернатора этой планеты в списке нет. Может, стоит добавить? Или просто переключить волну? Новости были бы полезнее, но сейчас она просто не в состоянии обработать столько информации. Всё равно из эфира она сможет узнать только то, что общедоступно. Или то, что специально предназначено для хабитатских ушей. В конце концов, информационная война ведётся в обе стороны.
Тебе для решения
Двенадцать ступеней –
На первую ты ступил.
Список получался длинным. Слишком длинным, чтобы быть выполненным. Тем более, что перечисленные в нём совершенно не горят желанием собраться в одном месте и дружно подставить головы. Хотя, зачем себя обманывать – если все, кто попал в этот список, погибнут, всегда есть, кому придти им на смену. И те, кого при этом в Хабитате не знают. Это с Великими семьями всё просто – все на виду, три имени, возглавляющие список, и готово. Старшая наследница вообще в Хабитате. И чем это помогло? Вместо того, чтобы предотвратить войну, наоборот, спровоцировало. Всё-таки привычка к объективности иногда вредна – только уверишься в своей правоте, как тут же сам себя и поймаешь на противоречиях.
Голова упорно клонилась на стол, Аяна подставила ладонь, и тут же отдёрнула руку. Ржавь, за столько времени она не отучилась касаться руками левой половины лица. Теперь танцы с обезболивающими обеспечены надолго. Ей не посчастливилось быть одной из тех, кто отражал Первый штурм. Она была на Малхе, самом большом из планетоидов Хабитата, и самом пострадавшем в бою. И там какой-то не в меру храбрый пирокинетик уронил ей на голову фрагмент металлоконструкций. Голову она почти уберегла, отделавшись только половиной лица. Выстрелить ей это не помешало. Ранила или убила – она не видела, поглощённая собственной болью. Потом лицо кое-как восстановили, ожоги подлечили, насколько позволяли возможности переполненного госпиталя. Ремастеринг – полная пересборка части корпуса – мог бы исправить положение, но вовремя она его не сделала – ведь процессор и оптика не повреждёны, а теперь время упущено, и пользы от этой процедуры не будет, хоть лучших специалистов Института привлеки к восстановлению когда-то красивого лица. Теперь изящная крылатая Оссера с небесно-синим корпусом со вставками цвета морской волны вынуждена всегда носить шлем и визор, чтобы уберечь лицо от ещё больших травм. А стоит его снять, как она обязательно чем-нибудь заденет всё ещё болящие шрамы.
Тебе на решение
Двенадцать ступеней,
Последняя будет вниз…
Кто-то рядом тяжело отодвинул стул.
- Какая тварь, - прошипела Аяна, оборачиваясь на звук и выпуская встроенное в указательный и средний палец лезвие. Только что кроме неё никого в кабинете не было.
- Высшая Тварь. Лицензированная и почти законопослушная, - ответил незваный гость. Он предусмотрительно не шевелился, не желая провоцировать драку.
- Шейген, ты не Тварь, ты другое слово! Материализоваться за дверью и постучать ты не мог? – Аяна выругалась, но лезвие убрала. Шейген, широко улыбаясь с высоты своего одиннадцатиметрового роста, совершенно бесшумно сел на тот стул, которым только что так грохотал.
- Бесить тебя гораздо интереснее. Тем более, я не смотрел, вдруг у тебя за дверью кто-то есть, время-то рабочее.
- Я не работаю с посетителями, - устало ответила Аяна, пригасив оптику, - а время у нашей конторы всегда рабочее. Мрак, спать хочу, кто бы знал как.
- Мне подглядеть твои мысли? У тебя обстановка располагает. Я планетой не ошибся?
- Нет, тебе пойти вон. Мне работается легче под террсаннскую музыку. Что, опять муж пришёл внезапно, и ты улетал через шкаф?
- Аяна, за кого ты меня принимаешь? Я в подобных ситуациях уже давно ухожу через дверь. В этот раз даже выпили сверхзаряженного на троих. Иногда мне кажется, что у нас тройные узы, настолько я друг семьи. Но мои проблемы гораздо серьёзнее, - Шейген облокотился руками на стол, основательно его пошатнув. Даже для кайдри, которые сами по себе немаленькие механоидные существа, он был большим. При этом перемещался он обычно легко и без звука – рейдеры и бандиты, которые этого не умеют, живут недолго. В сочетании с угольно-чёрным корпусом и временами очень мягким голосом это создавало зловещий и завораживающий образ. Это если ему было не всё равно, как он выглядит. А ещё он был Высшей Тварью, существом, в самой природе которого заложена потребность убивать, при этом будучи почти бессмертным. Немногие, зная о такой его особенности, рискнули бы оказаться с ним в одном помещении, тем более, настолько тесном, как кабинет Аяны. Мрачная песня о принесении себя в жертву закончилась, и радио заиграло бодрый мотив о том, что «тогда казалось – мы были правы».
И смотреть на небо, не ударить в спину,
И ещё немного, и победа близко.
- И чем же они так серьёзны? – спросила Аяна, подавляя желание встать, чтобы Шейген наконец перестал над ней возвышаться даже сидя. Она не настолько маленькая, она обычного среднего кайдрийского роста, но два метра разницы – заметная величина.
- Я зашёл в тупик, - ответил Шейген. - Помнишь, я говорил тебе, что пытался выяснить, могут ли такие, как я, прожить, не убивая.
- Да, и если твои исследования в этой области принесут результат, это будет огромный плюс. Не всех же вас высылать из Хабитата подальше. И отлавливать вас тоже непросто, живучие вы. Как Твари.
- Живучие. Это как раз то, что мне нравится в моём нынешнем состоянии. А всё остальное… Ты же в курсе, почему у Тварей всегда портится характер?
- Потому что за вами гоняется наше ведомство, - улыбнулась Аяна. Лучше бы она этого не делала – лицо заболело с новой силой.
- Сразу видно специалиста по террсанни, который давно не видел живой Твари.
- Вас живыми особенно не назовёшь.
- Но мы живые. Двигаемся, мыслим, чувствуем. Значит, живые, хоть и познакомились с Двуканой ближе, чем хотелось бы. Твои любимые террсанни считают наше существование противоестественным. В любом случае для его поддержания требуется больше энергии, чем может дать пищевой энергон. Даже с приличным зарядом. Мы питаемся эмоциями. Да, любовь, преданность, дружба – это питательно, но вот как ты представляешь себе, как можно меня любить?
- Но Зантара что-то в тебе нашла.
- Потому что дура. Здравомыслящая фемка от меня бы бежала, как из-под вражеского обстрела, и правильно бы сделала. Гнев и ненависть – менее питательны, но окружающие делятся ими куда охотнее. А сколько эмоций в энергоне из чьих-нибудь магистралей… Особенно, если этот кто-нибудь хочет жить, сопротивляется, боится, - Шейген мечтательно пригасил оптику, но на Аяну его рассуждения не произвели должного впечатления. Она и без того знала, что Твари – восставшие из мёртвых, они нападают на других существ и пьют энергон. Некоторые не гнушаются и кровью белковых.
- Так вот, - продолжил чёрный кайдри, заметив, что Аяна не проявила никаких эмоций, - Я не просто Тварь, а Высшая, мне нужно столько эмоций, что просто энергоном из чужих магистралей не залить. Мне нужен самый большой страх – страх неминуемой смерти. Тот, который жертва испытывает к убийце. А для этого, как ни странно, надо убить. Ты знаешь, мне вместе с тваризмом достался очень странный дар – я могу изменять память и оглушать прикосновением. И я подумал – если не убивать, а только пугать и оглушать, получив свою дозу эмоций, смогу ли я так поддерживать своё существование? И знаешь что? Кого-то из них добивали без моего участия, и толку им от такого милосердия никакого. А кто-то через время приходил в себя, и понимал, что пронесло. И болтал об этом направо и налево. А когда таких набралось довольно много, тогда я и понял, что зашёл в тупик. Ржавый коннекторный тупик из голода и нежелания убивать зря. Потому что, встречаясь со мной, те, кто должен был стать моим обедом, не боялись меня, а я не наедался. Мне пришлось снова начать убивать по-настоящему, и только недавно прекратились эти слухи о милосердной Высшей Твари. Подозреваю, другие проходили тот же или очень похожий путь, что и я. Вот в этом и есть моя проблема, и я не знаю, что с этим делать. Я не хочу быть кровожадным монстром, но иначе мне хана. А я даже сдохнуть не могу, пока Двуканая не соизволит придти за мной лично. И что мне с этим делать, твареборец?
Мы теперь увидим - предельно честно,
Мы теперь увидим, что иными стали,
Мы теперь увидим – теперь известно,
Мы теперь увидим, что мы потеряли.
По осколкам песен рассыпая строчки,
На краю обрыва потеряли крылья.
Преклоняясь пред сильным – это не нарочно,
Растворяясь в гневе, мы себя забыли.
- Этого я не знаю. Но могу предложить тебе одно дело, где тебе точно обеспечена буря эмоций. Ненависть, зависть, гнев, страх – что тебе больше по вкусу.
- И насколько грязная эта работа? - Шейген старался не показать вида, что заинтересовался. Всё правильно, сотрудничество с Аквалас пожизненно, из этой конторы уходят только на платформу дезинтеграции.
- Нет, убивать тебе никого не придётся, - Аяна бросила взгляд на четвёртую страницу списка на экране. Нужное имя там было. – По крайней мере, пока. Нужно слетать на планету Лаори, это в Орхате недалеко от террсаннской границы, и там встретиться с… одним детсарри. Он высокопоставленное лицо в своём секторе. И перебежчик. А ещё он уже третий месяц болтается, как маятник, между планетами. Ведёт дела от лица наместника сектора Деттсы.
- Ну ты и задаёшь направление – на границе Террсы и Орхата. У них же граница длиннее моего самомнения. Не быть тебе четвёртым. То есть детсарри решились на сепаратный мир с нами в обход своей Империи? А наместник Дериз не хочет поднимать с места свой задний бампер государственной важности и подставляет какую-то расконнекченную лилли?
- Скорее, лилси. И то, только в политическом плане. Это его заместитель. Молодой, амбициозный, красноречивый, но мерзавец. Хотя вроде бы не продажный, а идейный. В общем, вы с ним либо найдёте общий язык, либо, - Аяна сделала неопределённый жест, - Вести себя с ним можешь как угодно, но убивать пока рано. Он нам нужен.
- А когда будет не рано? И с каких пор мы сотрудничаем с предателями?
На краю обрыва заглянем в пропасть,
На краю обрыва не увидим Грани,
На краю обрыва стояла доблесть
На краю обрыва мы собой не станем.
- «Если предательство пошло тебе на пользу – воспользуйся его плодами, но предателя в живых не оставляй», - ответила цитатой Аяна, - Так и быть, солью тебе служебную информацию. Я последнее время составляю списки всего того, чего больше не будет, если у нас всё получится. Планет, личностей, кораблей… Так вот, Деттса в этом списке есть. Предательство не остаётся безнаказанным.
- А из личностей? – Шейген попытался через её плечо взглянуть на экран, но Аяна быстро свернула документ.
- Тот, с кем тебе предстоит встретиться - да. И наместник. И ещё четыре листа имён, начиная с самых верхов.
- Совсем с верхов? - уточнил чёрный. Его оптика при этом засветилась нездоровым блеском. А вот это уже интересно. С чего это его так интересует? Неужели то, что в своё время успел рассказать один болтливый пилот, было правдой? Проверить не было возможности – рейдеры о неудачных делах обычно молчат – это портит репутацию. Или их просят замолчать из бластера, чтобы не отваживали заказчиков от других.
- А что, очень хочешь среднее гражданство и полный иммунитет от моей конторы? – спросила Аяна. – Ты смотри, список ещё будет согласовываться, потом с ним кого надо ознакомят, так что желающих будет много. Ты лучше на последние имена обрати внимание, про них могут и забыть, гоняясь за сверхбольшими шишками. Или тебе принципиально?
- Да нет, просто охотничий азарт, - ответил Шейген, на секунду отведя оптику. Врёт. А тот пилот был прав. Он проболтался о том, что участвовал в операции под командованием Шейгена. Они захватили какой-то пассажирский террсаннский корабль, а там им дали хороший отпор. Поговаривают, что Тварью Шейген стал именно тогда. Из четверых кайдри в команде жив и невредим остался только пилот, который никуда не уходил со своего корабля. Остальные трое – труп, Тварь, а третий в скорости умер от синапсной проказы. И что интересно, примерно в то же время заштатная террсаннская компания-космоперевозчик с непритязательным названием «Элл’архель-аллуп», что на кайдрин переводилось примерно как «Небесное не-пойми-что с претензиями», начала активную рекламную компанию под девизом, что их пилоты умеют действовать в любой критической ситуации, и их кораблями не брезгует летать даже старший наследник престола. Тот самый, который сейчас Император. Но спрашивать у Шейгена, правда ли это, было не время. Ещё откажется лететь, а другую такую сговорчивую и адекватную Тварь попробуй найди.
И нет слова слаще, чем слово «месть»
И в чаше терпения пусто давно.
Отбросить сомнения, всё решено,
Тяжёлой науке учимся здесь –
Той, что зовут войной.
- Допустим, верю, - Аяна всё-таки встала из-за стола. Бодрящее действие близкой опасности закончилось, и она снова начала засыпать, - Но об этом ближе к Штурму, хорошо? Мне важно, чтобы ты встретился с Халгатом на Лаори.
- Допустим, встречусь. Ты перезагружаться пробовала, или Аквалас не дремлет?
- Не спит. И всевидящим оком следит за всякими Тварями. Иди уже. Как пришёл – через Колыбель, а то в коридоре камеры. А завтра придёшь официально. Меня не будет, только Акира, новенькая. Я её предупрежу. Напугай её моим именем, своей кровожадностью и её прошлыми прегрешениями, и она оформит тебе договор на временное сотрудничество. Всё, отбой. Иди уже.
Шейген усмехнулся и исчез из кабинета бесшумно, как будто его здесь и не было. Аяна ругнулась на смеси кайдрина и террсаннского сиэн’ира.
И нет слова слаще…

***

Зантара Рукс была потрясающе красивой фемкой. Хотя, если объективно, то не такой уж потрясающей, но красивой – совершенно точно. Облегчённый корпус, делающий её стремительной и ловкой, а в альтформе – быстрым и маневренным космолётом, способным одинаково легко перемещаться в космосе и в атмосфере. А маленький по меркам кайдри рост – всего шесть человеческих метров – это преимущество, из-за которого она никогда не будет удобной мишенью. Длинные каны – головной интерфейс, позволяющий быстро обмениваться информацией и эмоциями. И, что особенно нравилось ей в своей внешности – светло-сиреневый цвет с серебристыми вставками. Цвету корпуса кайдри придают особое значение – он зависит от особенностей характера и в какой-то степени является его показателем. Не абсолютным, конечно, поскольку одно и то же качество может проявиться очень и очень по-разному, но важным. Цвет никак не зависит от личного желания кайдри – он сопровождает всю жизнь, иногда меняясь со временем, и довольно сильно, а иногда оставаясь неизменным. Можно, конечно, покрасить корпус, но краска очень быстро осыплется, обнажая всё ту же важную суть.
Зантара сиреневая, а этот цвет означает преданность. Чему или кому – это бывает по-разному. В её клане чаще всего имелась в виду верность своей стране. Принадлежность к одному из пяти кланов – это высшая привилегия для кайдри. Другим расам, живущим в Хабитате, она недоступна. Да и далеко не всех коренных жителей принимают в кланы. Всё потому, что аристократы выполняют высокоспециализированные функции, в основном военные, и отбирают в их ряды только тех, кто может с этими функциями справиться. Клан Рукс, в котором состоит Зантара, - боевая авиация Хабитата. Они всегда первыми наносят или принимают удар. И именно поэтому их количество очень резко сократилось во время войны, которая ещё не закончилась.
В отражении Первого штурма Зантара не участвовала – она лежала в госпитале с тяжёлым ранением процессора. Вот так иногда оборачивается доверие к ближайшему окружению. Сколько раз она слышала, что регулярные полёты в Террсаннскую империю добром не кончатся, убьют её там, и виноватых не найдут. А выстрел в голову она получила у себя в офисе и явно от кого-то из тех, кого считала своими. Жаль, что тот цикл почти полностью стёрся из памяти – она не помнит, кому стоило отомстить. Впрочем, сроки мести давно вышли.
В дверь постучали. Кого могло принести в офис после конца рабочего дня? Для посетителей поздно, Ананатан не стал бы стучать, а просто зашёл, Шейген тоже, но оба они сейчас где-то за пределами Хабитата. Тем не менее, Зантара нажатием кнопки разблокировала замок.
- Кайдрэ Зантара, вы позволите войти? – вместо приветствия сказала сине-зелёная фемка в шлеме, с лёгкостью проникая в кабинет и закрывая за собой дверь. Зантара сделала шаг в сторону, машинально разрывая дистанцию – она не любила, когда незнакомые кайдри оказывались от неё на расстоянии, с которого удобно навязать ближний бой. Вошедшая фемка тем временем продемонстрировала ярко-зелёную служебную карту офицера Аквалас, - Аяна Оссер, Аквалас, отдел по взаимодействию с террсанни. Да не шарахайтесь вы от меня, я пока без оружия.
- И чем же я вас заинтересовала? – Зантара нашла в себе силы успокоиться. Мало кто любил привлекать внимание Службы безопасности и Аквалас. «А причём тут террсаннский отдел, я же там с начала войны не была».
- Тем, что вас называют Почти Террсанни, - улыбнулась Оссера. – Вы не могли бы сесть, нас ждёт долгий и неприятный разговор.
«Опять влипла», - подумала Зантара, усаживаясь за свой стол. Аяна опустилась в кресло для посетителей, придвинула его ближе к столу и сняла шлем. Лицо её было когда-то красивым, но вся его левая половина покрыта сетью трещин. Теперь понятно, почему передняя часть шлема непрозрачная.
- Я буду задавать вам вопросы, вы будете отвечать. Желательно правду. Не посчитайте интимным намёком, но я бы предложила вам соединить каны с моими.
«И что ей потребовалось? Если я в своё время и подглядела что-то секретное, то вряд ли это ещё актуально. Что-то мне это напоминает, и повторения я не хочу. Мрак коннекторный!», - выругалась про себя Зантара, выполняя довольно странную просьбу офицера Аквалас. Каны представляли собой кабели, внешне похожие на человеческие или террсаннские волосы. Их соединение создавало совершенно другой уровень эмоционального контакта между двумя кайдри. Чаще всего так делали во время коннекта. Или для того, чтобы уличить собеседника во лжи. Аяна хорошо экранировалась – а чего ещё ждать от Оссеры, чей клан специализировался на дальних перелётах и работе с информацией - почувствовать её эмоции Зантара не могла, но в обратную сторону канал работал явно хорошо.
- Назовите ваше полное имя.
- Зантара Аэно Миард Рукс.
- Вы владелица металлургической фирмы «Горсть серебра»?
- Да, - «металлургическая фирма» - это было громко сказано. Контора, которой владела Зантара, занималась перепродажей металлолома, в основном серого, то есть привезённого рейдерами, но уже имеющего сопроводительные документы.
- До войны вы часто летали в Террсаннскую империю. Зачем?
- У моей фирмы были и белые сделки, в том числе с террсаннскими партнёрами, - Зантара отвечала уклончиво. Когда-то за её дружбой с террсанни стояли великие идеи, которые теперь совершенно бесполезны.
- Вы летали лично, хотя могли доверить поставки кому-то из подчинённых. Почему?
- Мне нравилось бывать на планетах Империи.
- На каких именно планетах вы были? – На этом вопросе акваласовская гончая заметно напряглась. Все предыдущие были только пристрелкой.
- Алдарон, Антар, Илиа, Лайал, - перечислила Зантара и, помедлив, добавила именно то название, которого от неё ждали: - Архелла, - не было смысла скрывать, что она единственная из кайдри побывала на второй планете Империи.
- Как вам удалось получить визу на Археллу?
- Меня пригласил один из моих торговых партнёров. Как он это уладил – не знаю.
- Его имя?
- Рианнар Скиаран, - Зантара с трудом вспомнила паспортное имя своего партнёра-полукровки. Гораздо чаще его называли Болтунцом. Он был потомком нескольких поколений смешанных браков между крылатыми археллор и водными квайннто, у него были кожистые крылья, на которых он не мог летать, зато отлично плавал. Ну и вечно незамолкающий рот, разумеется.
- Хорошо. Как вы оказались у наместницы сектора Археллы?
- Она меня вызвала. Тройкой ланкор на дом, - ланкор были особым подразделением террсаннской армии, уже давно не секретным. Террсанни меньше и физически слабее кайдри, и чтобы исправить этот недостаток, создали боевых киборгов. Кто придумал им название, означающее «стрелы», история умолчала. Каждый из них мог сражаться на равных с кайдри в ближнем бою, а учитывая, что основной боевой единицей была тройка, получались серьёзные противники. Биться с ними Зантаре не приходилось, иначе она бы вряд ли осталась в живых. Но когда такая тройка передаёт требование наместницы немедленно явиться пред её светлые очи, безопаснее почти добровольно подчиниться.
- Зачем?
- Ей было важно знать, могу ли я быть ценным заложником, чтобы обменять меня на свободу Мелнэ Аэнэтар. Возможно, её навело на эту мысль моё семейное имя, - хорошо же наместница отслеживает события в Хабитате. Разобраться в родственных хитросплетениях кайдри, в которых они и сами иногда путаются. Да, Глава Хабитата до перехода в семью Храдас носил семейное имя Миард, как и Зантара. Беда в том, что семья Миард большая, и родство её членов часто оказывается очень дальним.
- И что вы ответили?
- Что моя жизнь не настолько ценна для Хабитата, чтобы наши спецслужбы обменяли на неё старшую наследницу, - с вызовом ответила Зантара. И только попробовала бы Аяна сказать, что это неправда. Но она не проявила никаких эмоций – вот она, акваласовская выучка.
- Кто ещё присутствовал при вашем разговоре с наместницей?
- Жрица.
- Какого Бога?
- Ускользающего. Уровень посвящения я не знаю, не разбираюсь.
- Зачем она была нужна наместнице?
- Она более сильный псионик, чем наместница. Она занималась тем же, чем и вы сейчас – отслеживала, не вру ли я.
- Назовите её имя.
- Арета Лайто.
- Хорошо. Какое решение приняла наместница?
- Что я должна покинуть территорию Империи в течение двух суток по времени Террсы. До объявления войны.
- Почему вам для этого был предоставлен курьерский корабль Империи?
- Это предложила Арета. Ей тоже необходимо было на Алдарон.
- Она это сделала по требованию наместницы?
- Нет, по собственной инициативе.
- Вы понимаете, что это значит?
- Что она выполняла поручение Императора.
- Вас это не насторожило?
- Нет, я была озабочена тем, как мне быстрее исчезнуть вместе с кораблём и командой.
- Хорошо. После возвращения в Хабитат вы встречались со старшей наследницей. Зачем?
- Я не успела это выяснить. И, честно говоря, плохо помню тот цикл.
- Вы не знаете, кто в вас стрелял?
- Я знаю, кто в меня точно НЕ стрелял, - если она сейчас начнёт говорить, что это могла быть Мелнэ, Зантара пошлёт её на кривой ржавый коннектор. Принцесса была в соседней комнате, это она, как ни странно, точно помнит. И последнее, о чём тогда думала, тоже помнит – Мелнэ нужно отсюда бежать, желательно прямо сейчас и через окно.
- Допустим. Зачем вы пытались связаться с Аретой после Штурма?
- Честно – не знаю. Мне было одиноко. И голова пошаливала после ранения.
- Вы в курсе, что сильные террсаннские псионики могут оставлять в сознании других существ, в том числе кайдри, долгосрочные ментальные маяки? Они частично искажают воспоминания и создают не зависящие от собственной воли очаги мотивации. У очень сильных псиоников – ещё и предохраняют воспоминания от стирания и чтения посторонними средствами и крайне плохо обнаруживаются.
- Я не знаю о таком навыке.
- Неудивительно. Но вы за короткий промежуток времени контактировали с одним сильным и одним невероятно сильным псиоником. И как минимум одному из них открывали своё сознание. Вы догадываетесь, что это значит?
- Что?! – Зантара вскочила со своего места, разом потеряв самообладание. Каны, соединённые с головным интерфейсом Аяны, не расцепились и отозвались короткой, но резкой болью. Оссера тоже встала, выпуская из сложенных вместе пальцев режущую кромку. Зантара сдержала позыв активировать встроенные пушки – стрельба в помещении добром никогда не кончается.
- Агрессия в ответ на попытку выявить маяк – тоже симптом, - мягко проговорила Аяна.
- Это симптом Руксы! Вы хоть понимаете, в чём только что меня обвинили?
- Я в курсе, что Рукс и измена несовместимы, сиреневая вы наша. Именно поэтому вы можете быть завербованы помимо вашей воли.
Зантара упала обратно в своё кресло, как будто ей попали в ногу. Завербована помимо воли? Нет, Арета не могла так поступить, она же по характеру сама почти как Рукса (она бы на такой комплемент сочла крайне сомнительным). Аяна тоже села и продолжила уже совсем другим голосом – не холодным и официальным, а чуть ли не сочувственным:
- Что вы знаете об Арете, кроме того, что она помогла вам добраться до Алдарона? Кстати, вы ведь могли полететь в альтформе напрямую, и успели бы без её помощи.
- На Алдароне стоял мой корабль. Их никто не предупредил, что скоро война, - Зантара задумалась на время, - Да, вы правы, я о ней действительно ничего не знаю.
- Только то, что теперь она стала командиром Последнего рубежа. А на тот момент, скорее всего, была действующим сотрудником террсаннской службы безопасности. Осталась ли она им до сих пор – информации нет. На хорошем счету у Императора, вот-вот выйдет замуж за младшего наследника престола, получила воинское звание вне очереди за должность. И с ней вас угораздило кататься на одном корабле. Имперском корабле.
- Ей нужно было туда же, куда и мне. И ей понравилось, что я не хочу бросать команду.
- Я думаю, что это правда. Но далеко не вся. Вы же знаете, террсанни не могут лгать из-за телепатии. Поэтому учатся мастерски недоговаривать. Если она установила маяк, то сделала это во время вашего допроса. Затем на корабле проследила, как он закрепляется. Беда в том, что ваше поведение не даёт однозначных доказательств установки маяка. А затем наследница проверила результат или довела работу до конца. Ей по-прежнему запрещено пользоваться средствами связи, но её псионической силе помешать может только Куб, и он никому не подотчётен. Имеются косвенные доказательства того, что со своей семьёй она контактирует.
- На таком расстоянии? Тут же никакая псионика не пробьёт, – удивилась Зантара.
- Это у простых смертных не пробьет. А Первая леди Империи – полубогиня. И её детям, разумеется, досталась немалая доля божественной крови. Как, например, Император узнал о том, что наследница в плену, и предъявил нам ультиматум ещё до того, как мой отчёт добрался до Главы Хабитата? Зантара, вы вляпались в политику выше макушки. И, к сожалению, в роли пешки. Я бы сочувствовала вам, но это запрещено служебным положением.
- И что мне с этим делать?
- Пока ничего, - Аяна лёгким движением рассоединила каны. Зантара слабо улыбнулась – кажется, неприятности миновали. Но надевать шлем и уходить офицер Аквалас не спешила. – До нового Штурма – ничего.
Рано она расслабилась. Разговор ещё не закончен, и только Аяна решает, когда он прекратится. Сейчас даже в собственном кабинете у Зантары не больше власти, чем в штаб-квартире Аквалас. Или в малой приёмной наместницы Археллы.
- А во время Штурма? – осторожно спросила Зантара.
- А у вас какие планы? – Аяна ответила вопросом на вопрос. После всего этого разговора Зантара не считала нужным скрывать своё мнение:
- Я считаю уничтожение планет святотатством. Это же столько жизней, которые вообще не имеют к войне никакого отношения. Я пропустила Первый штурм, но видела его последствия. Я знаю, что если Песнь мира останется в силе, то в этот раз Хабитат просто сметут и даже горстки астероидов не оставят. Если мы не победим – нас не будет, а вариантов, как это сделать без святотатства, я не знаю. Поэтому я участвую в бомбардировке.
Аяна прикрыла оптику. Зантара сама не думала, что окажется способной на такой монолог. Но именно так выглядела её точка зрения. Ударную группу контр-штурма – хотя, какая это группа, это армия, даже больше той, что остаётся защищать Хабитат – должны были составлять Твари. Не только адекватные, такие как Шейген. Стать Тварями предлагалось всем желающим кайдри – людей посчитали слишком слабыми для такой миссии.
- Это хорошо, - ответила Аяна. – Моё начальство с вами согласно.
- То есть, если бы я отказалась…
- Вы были бы в рядах контр-штурма в любом случае, добровольно или не очень. В составе ударной группы уже немало тех, кого не спрашивали, и ещё прибавится. Я расскажу вам кое-что о том, как это будет происходить. Будет несколько волн на каждую планету – сколько именно, определимся позже, когда будет известно точное количество участников операции. Вы пойдёте в первой из них.
- Это же верная смерть! – Зантара не удержалась и перебила свою самоуверенную собеседницу, которой явно не предстояло умирать на орбите чужой планеты.
- Это – уничтожение кораблей противника. И по возможности – технических средств информационного блокирования, - сухо парировала Аяна, - Бомб у вас не будет, это уже к следующим волнам. У вас есть возможность выбрать планету.
- Я хочу увидеть Террсу, - безжизненным голосом ответила Зантара, - Больше у меня такой возможности не будет.
- Принято. Заранее запомните ваш общий позывной – цель-1, волна-1, - Аяна встала и направилась к выходу, взяв шлем в руку. Зантара нажала кнопку разблокировки замка, чтобы выпустить её. Уже в дверях Оссера обернулась:
- Я верю вам, но это ничего не меняет. И знали бы вы, как я не люблю смертные приговоры.
Она вышла и закрыла дверь. Зантара не нашла в себе сил прошипеть ей в спину что-нибудь обидное. Сил вообще не осталось ни на что. Даже на то, чтобы добраться до дома. Ну и не надо, всё равно её драгоценный соузник в очередной раз умчался из Хабитата по своим пиратским делам. И Шейген тоже улетел, и тоже недавно, ещё трёх циклов не прошло. Случайно совпало? Неважно.
Когда-то молодая Рукса-идеалистка мечтала о том, что наступит прекрасный цикл, когда хабитатцам не придётся грабить соседей, чтобы хоть как-то жить, и можно будет честно – ну или почти честно – заниматься межпланетной торговлей. И она личным примером ускорит наступление этого светлого будущего. Движимая этой мыслью, она ушла из удачливой рейдерской банды, где была одним из лучших корректировщиков огня, так называемым четвёртым, а заработанные деньги потратила на лицензию пилота, покупку собственного грузового корабля и найм команды. И только террсаннские Боги знали, насколько тяжёло ей давались первые рейсы в страну, где к кайдри относились настороженно. Но много вех подряд всё складывалось хорошо – удачные сделки, хорошие прибыли, а после того, как Ананатан подарил ей ещё один корабль, она смогла открыть собственную фирму. Без серого дохода было не обойтись, но Зантара успокаивала свою совесть тем, что сама она чужие корабли не грабит. Зато времени, проведённого на планетах Террсаннской империи по гостевым разрешениям, накопилось столько, что скоро она смогла бы просить о гражданстве. Первая кайдри с двойным гражданством – это звучало солидно. Последние дни до необходимого срока ей должно было дать пребывание на Архелле.
Но тут сработал самый действенный закон всех миров – закон подлости, и случилась война. Все планы рухнули в один момент, и теперь по другую сторону границы были не давние знакомые, а враги, и в ближайшие полвехи одна из двух цивилизаций исчезнет. Зантара не желала гибели Террсаннской империи, где стала почти своей. Но знала она и то, что стань она перебежчиком, старые друзья не приняли бы её. Наверное, хорошо, что у неё нет двойного гражданства, и сейчас она точно знает, что представляет собой её долг.
Первая волна. Борьба с кораблями противника. Смертники, которые расчистят дорогу остальным. Шансов выжить в бою у неё нет. Но если случится чудо, и она останется жива, то вернётся в Хабитат, и бросит в лицо – нет, не Аяне, а её бессердечному начальству – и свою жизнь, и тварьские способности, которые у неё непременно появятся, и подробные записи с камер, установленных на шлеме, где будет видно, что и бывший четвёртый с хрупким корпусом чего-то да стоит в бою. А вероятнее всего, за неё это сделает кто-то другой.
Зантара активировала личный комм и набрала на нём номер, с которым не пыталась выйти на связь больше вехи. На том конце вызов не принимали, и Рукса ждала, и ей казалось, что это длилось бесконечно. Ответа так и не было. Зантара отменила вызов.
«Мы пообещали прилететь друг к другу в гости. В шутку, конечно. Ты своё обещание, возможно, выполнила», - подумала Зантара. Её брат был тяжело ранен при отражении Штурма. А на её ироничный вопрос: «И кто это такой меткий?», ответил, что именно так и назывался корабль, с которого в него попали. Да, поймать головой заряд из корабельного орудия и остаться живым – это надо иметь очень крепкую и пустую голову. Впрочем, с этим у братца проблем не было никогда. Зато у него официальная бумага из госпиталя «Ден Вионе» о том, что в тварьский десант ему нельзя.
«Я уверена, что ты выполнила своё обещание. Теперь моя очередь. Какие бы у кого ни были виды на меня, я не стану ничьей игрушкой». Зантара медленно встала и прошлась по кабинету. Силы возвращались к ней. Ей показалось, что мелькнувший в отражающей панели отблеск её корпуса стал чуть светлее, чем был, но возвращаться и рассматривать себя она не стала.

@темы: Даль туманная, Творение, Очередной большой проект, D12/Маленький мир, Брат мой, враг мой, Отрывок

---

Двенадцатигранник. Мозаика древнего города.

Этот пост будет периодически пополняться и подниматься. И сопровождаться моей болтовнёй.
История предполагается длинная, мир - авторский, на двоих с  Белый Сикер при большом кошачьем участии Балрога. Все совпадения вне конгломерата миров совершенно случайны.
Поскольку этот пост скоро лопнет от количества текста, сделаю ссылки на каждую отдельную главу.
Выложил первую главу. Мысленная речь обозначена курсивом, чтобы не путаться. *Переводы красивой латыни даны оффтопом в звёздочках.*
Выложил вторую главу. Все намёки на койку - только в грязных фантазиях автора.
Выложил третью главу, где никого не утопили в фонтане, а стоило бы.
Выложил четвёртую главу. Заговорщики тоже бывают уставшими.

Двенадцатигранник.
Часть первая. Мозаика древнего города.

Пролог

Пролог.
«За почти два миллиона лет существования, в Террсаннской империи сформировалась своеобразная социальная система, получившая название родственной конкуренции. Сословной в прямом смысле слова она не была, поскольку границы социальных слоёв были размыты. Феномен родственной конкуренции можно особенно чётко проследить на примере так называемых Великих семей…»
Арнэ недовольно поморщилась - «так называемые Великие семьи» звучало крайне оскорбительно. И это была не первая фраза на страницах учебника, которая неприятно задевала. Рекомендованная преподавателем книга отправилась в дальний угол стола, и её место заняла недавно изданная на Раджее монография. Называлась она «Летопись последних дней», была на удивление подробна и далека от современной политики, но в список литературы к курсовой её включать нельзя. Научрук, в любых других темах поощряющая широту взглядов, признавала только одну точку зрения на Единственную войну и Последний штурм, и приходила в ярость, когда студенты с ней не соглашались. И зачем-то именно Арнэ она уговорила взять курсовую по этому периоду. «С вашим происхождением эта тема приобретёт новое звучание», - сказала она тогда. Звучание могло стать скандальным, но об этом Арнэ Хелиэ подумала на недоступном для большинства телепатов уровне сознания. Она любила историю за её неоднозначность, противоречивость, за бесчисленные упущенные возможности, которых в периоде Последнего штурма было более чем достаточно.
Арнэ потянулась за кружкой, обнаружила в ней вселенскую пустоту, но подниматься за новой порцией кофе было лень, и она вернулась к курсовой. Пока что на экране светилось только заглавие: «Родственная конкуренция и престолонаследие в поздней Террсаннской империи».
В раджейской монографии долго и подробно разбирались детали биографии, особенности личности и родственные отношения последних представителей трёх Великих семей. Об особенностях престолонаследия была отдельная глава с полным описанием прецедентов, случавшихся в истории.
«Знатность не была единственным условием получения власти. Происхождение позволяло за неё бороться, но Император или Императрица сам выбирал себе наследников из числа представителей Великих семей, опираясь на собственные предпочтения. Совет Великих семей должен был согласиться или отвергнуть кандидатуры, но при последних правителях из семьи Аэнэтар это одобрение стало исключительно формальным. При этом выдвигать собственных детей на места обоих наследников одновременно считалось для Императора дурным тоном, что не помешало Мартеллару Ушедшему поступить именно так».
«Какой тонкий намёк», - подумала Арнэ со смесью разочарования и раздражения, причём относилось оно больше к самой себе. Слишком сильно раздражали её не всегда деликатные комментарии – а чего ещё ждать от историков – о своих дальних предках. «Тоже мне, принцесса крови. А кроме неё больше ничего и не осталось», - выругалась на себя Арнэ. Это всегда помогало ей собраться. Сколько можно отвлекаться на собственную ранимую душу, работать пора. Арнэ Хелиэ тяжело вздохнула и всё-таки вывела на экране несколько строк:
«Система престолонаследия в Террсаннской империи предусматривала, что у власти окажется самый достойный из возможных кандидатов. Принадлежность к кругу знатнейших особ была наследственной, но известно несколько случаев, когда статус Великих получали новые семьи, и даже отдельные личности. Ярчайшим примером…»
Перечитав последнюю фразу, Арнэ удалила её. «Нет, про ярчайший адмиральский пример не надо, препод не примет», - подумала студентка исторического факультета, и уснула прямо перед работающим коммом.

История первая. Miserere nobis et totius mundi.
История вторая. Et sanabitur anima mea.
История третья. Offero tibi corpus et sanguinem.
История четвёртая. Salva nos ab igni inferiori.

На этом заканчивается первая часть истории.

запись создана: 08.12.2016 в 12:05

@темы: Даль туманная, Творение, Ан Эрриан Террса!, Очередной большой проект, Летучие и когтистые, D12/Маленький мир

---

Двенадцатигранник. Четвёртая глава.

История четвёртая. Salva nos ab igni unferiori.

История четвёртая. Salva nos ab igni inferiori.*Спаси нас от огня адского*
Террса, Аллаирн, 11 Керриар

Будешь править парадом, совершать марш-броски,
Убирая фигуры с чёрно-белой доски,
Чтобы ставить обратно и бросать в новый бой,
Наблюдать отстранённо, как играют судьбой
Не твоей.
И не важно, что ты тоже в игре.

Откладывать больше нельзя. Как ни хотелось отсрочить этот момент, но он наступил – пришёл приказ отправиться на Первую Лиррнскую базу и поступить в распоряжение капитана тяжёлого крейсера «Белое пламя». Дальше шло подробное описание того, куда его послал Император, но Айрилат и без того всё понял. Да, он никогда не служил в армии и даже не собирался, в отличие от нынешней политической элиты, поголовно хвастающей чинами, а значит, быть ему рядовым, не больше. Зато государь позаботился о том, чтобы пристроить врага на один из сильнейших кораблей ударного флота.
Только беда в том, что капитан «Белого пламени», а по совместительству командир планетарного гарнизона Лиррны – двоюродный брат всё той же стремительно возвысившейся Ареты Лайто. С Первого штурма он только дважды был в столице, что не мешало ему оставаться в курсе всего происходящего в Сердце мира. И, разумеется, о том, что Айрилат поклялся убить участников злосчастного Малого совета, его будущий командир уже знает. Но приказ прислал, и даже с собственной подписью, а не чьей-то из заместителей.
Кем же, интересно, его назначат? Ответственным за перекладывание бумажек? Хотя вряд ли – на боевых кораблях все бумажки, которые доверяют личным императорским врагам, лежат в санитарном блоке, и отдельный ответственный за них не нужен. Видимо, разбираться придётся по прибытии. Никто не обещал, что Айрилату будет легко. Не хотел воевать – незачем было вызывать Императора на поединок, а главное – проигрывать. А промолчать он не мог.
У него была семья. Не слишком большая. Две его дочери и сын выросли, и, повинуясь модным веяниям, выбрали для себя военную службу. А потом случился Первый штурм. Говорят, их корабль разгерметизировался, и это было быстро. Айрилат пережил, а Листрена – не смогла. Так он в один день лишился и детей, и жены. Его брат тоже считается погибшим, хотя его имя и не написано на Фонтане памяти, но там гораздо более тёмная история, в которой правды не узнает никто и никогда. Не нужно было ему соглашаться на работу в Хабитате. Он мог бы стать одним из младших послов в Орхате, или не младшим в конфедерации Яло или любом другом из соседних миров. А предпочёл богами забытый Хабитат, потому что посчитал его сложным и перспективным миром. А незадолго до Штурма – сгинул, а вслед за ним пропала и его «почти жена» – она единственная была уверена, что он жив, и так и осталась в Хабитате, когда закрыли границу. Так Айрилат Сатори потерял самых близких, а с более дальней роднёй он давно не поддерживал отношений. Он прекрасно знал, что это не только его беда – Первый штурм унёс столько жизней, что и представить себе невозможно. И именно поэтому Айрилат так хотел не допустить Второго.
Он ждал, когда Император издаст тот злосчастный указ, чтобы ко времени очередного заседания Имперского совета найти достаточно сторонников – а их бы нашлось немало – и не только запретить продолжение войны, но и поставить вопрос о доверии нынешнему государю. Но Император сам пришёл в Совет, хотя мог бы обойтись без этого, и лишил страну возможности остаться мирной. Гневное выступление Айрилата пропало втуне, хотя всё могло быть по-другому. Но нынешний Император окружил себя слишком влиятельными и авторитетными сторонниками.
Малый совет – не постоянный орган, у него нет ни протокола собраний, ни даже утверждённого состава. Права принимать решения государственной важности у него тоже нет. Но кого это волнует? Участников того совета было девять. Не в меру воинственный государь с самым мирным именем. Холодная и прекрасная Первая леди. Младший наследник, с недавних пор заменяющий старшую сестру в политических делах. Адмирал. Командиры особых военных подразделений – ланкор и Последнего рубежа. Военный министр и его помощница, влюблённая в командира ланкор. Глава Службы безопасности Империи. И всех их Айрилат поклялся убить после Штурма. Он знал, насколько малы его шансы сделать это. Оставалось только надеяться, что все они не переживут войну, которую сами же и устроили. Погибнут в бою, не переживут утраты близких.
После Первого штурма, когда Айрилат остался один, именно ненависть не позволяла ему погибнуть. Потому что ненависть – такая же ментальная связь, как и любовь, родство, дружба. А без этих связей жизнь террсанни невозможна. Иногда Айрилату казалось, что Император позволяет ему себя ненавидеть, чтобы у верного врага оставались причины жить. От этой подачки становилось невыносимо, но это была его последняя оставшаяся ментальная связь. Что он будет делать, если и она оборвётся, Айрилат не задумывался.
А кайдри ненавидеть не получалось. Сами по себе механоиды были ему глубоко безразличны – их жизнь протекала где-то далеко от столицы Террсаннской империи, и Айрилата совсем не трогала. И даже Глава Хабитата, который, если верить пропагандистам, готов отдать приказ об орбитальной бомбардировке Террсы и лично в ней поучаствовать, не вызывал никаких эмоций.
А что касается самой страшной угрозы, которая сейчас так активно обсуждается всеми, кому не лень… не верил Айрилат в орбитальную бомбардировку. Да, есть информация о том, что кайдри собираются пустить в ход свои специфические разработки для того, чтобы обойти все мыслимые системы защиты. Так что Последний рубеж нужен только для того, чтобы радушно встретить незваных гостей на орбите. Зато столько рассуждений о том, что только они защитят Террсу. Что это были за разработки, которые позволили бы кайдри миновать системы слежения, Айрилат не вникал. В первую очередь потому, что слабо верил в их реальность. Вот только почему в неё так упорно верит Император? Ведь не стремится же он и вправду погубить Империю? Или?.. Может быть, после Штурма будет уже поздно, и стоит начать воплощать в жизнь то, что пообещал, уже сейчас?
На этой мысли Айрилат всё же одёрнул себя – она показалась ему не менее фантастичной, чем орбитальная бомбардировка. Глупо верить в глобальный заговор, который видит только он. Ещё глупее – бороться с этим заговором, не имея веских доказательств его существования. Вот если они найдутся, тогда и будет у него и возможность, и право высказать Императору всё, чего он заслуживает.
Что бы там ни было, нужно собираться – кто знает, когда он в следующий раз будет дома. И будет ли вообще. Артиэн Лайто, его будущий командир, самый сумасбродный капитан в мире, после своего старшего брата, который погиб в Первом штурме. Он двоюродный брат одной из тех, кого Айрилат обещал убить. Он предан своему государю, как и вся его изрядно поредевшая семья. Но несмотря на всё это, он согласился принять на свой корабль личного врага Императора. А свою команду он бережёт больше, чем собственную голову. Что это должно значить, ещё предстоит разобраться.
…И только выходя из дома, Айрилат понял, что ему нечего собирать в дорогу и не с кем прощаться. Свеча на окне, символ того, что дома ждут, будет гореть для кого угодно, только не для него. И глядя на город, который так не любил покидать, он не мог отогнать чувство, что уезжает отсюда навсегда. «Прощай, мой город, если больше некому пожелать мне доброго пути. И забудь меня, ведь я не надеюсь вернуться».
***
Номер в гостинице в одном из самых старых районов террсаннской столицы обошелся в солидную сумму, но заговорщикам служебные квартиры в Малом гостевом квартале не положены. Формально Халгат находился в Аллаирне как частное лицо, а не как помощник наместника Деттсы, поэтому вопрос, где он будет жить, решать пришлось самому. Он и решил, а наместнику пришлось раскошелиться.
Из окна открывался вид на решетчатую арку Небесного моста, имеющего только две опоры – по одной на каждом берегу, из-за чего он казался парящим над рекой. На другом берегу стремилась к небу свечка «Полёта над небом», и осторожно подступали к воде, подёрнутой ненадёжным льдом, дома Нового города, а прямо за окнами начинался Большой городской парк. Гостиница «Свеча на окне» располагалась на его границе. Это была самая дорогая гостиница Аллаирна, и даже маленький номер в ней стоил столько, что Халгат с удовольствием представлял лицо наместника, когда он увидит счёт.
Если всё, что делает Халгат не напрасно, то осенью не станет ни этой гостиницы, ни вида из окна, которым сейчас любуется детсарри, ни всего этого спесивого и прекрасного города. Он будет безжалостно стёрт вместе с целым миром, который уйдёт в прошлое. Так должно произойти во имя великой цели, которой не добиться иными путями.
В прихожей номера прошелестели лёгкие шаги, остановились за дверью комнаты Халгата:
- Господин, к вам сейчас поднимется секретарь Асай. Впустить?
- Да. Впусти и проводи в комнату. Напитков и закусок не надо, я не хочу, чтобы он задерживался, - ответил Халгат.
Стук в дверь номера раздался только сейчас. Халгат, как всегда, испытал жгучую досаду – даже его слуга, полуразумное создание, обладает более развитой телепатией, чем он сам. Если бы он отослал Аниза с каким-нибудь поручением, приход личного секретаря наместника застал бы Халгата врасплох. Кстати, а он что здесь делает, кроме того, что выполняет очередное поручение?
Зеленокожий детсарри с невыразительным лицом зашёл в комнату, Аниз остался в прихожей – Халгат всегда запрещал ему заходить в свою спальню, кроме экстренных случаев.
- Здравствуйте, этель Халгат, - тихо и почти без интонаций проговорил зеленокожий и не спрашивая разрешения уселся на один из стульев. Стул был рассчитан на археллор – с высокой и узкой спинкой, чтобы удобно было расправлять крылья по обе стороны от неё. Невысокому детсарри было на нём явно неудобно.
- Что вам нужно, Асай? – вдалеке от наместника Халгат не считал себя обязанным говорить вежливо.
- Наместник требует отчёта. Он прислал меня, чтобы вы не вздумали звонить ему на комм – его прослушивают, и личный, и служебный. Итак, каковы итоги вашей поездки?
Вот так. Игра на опережение началась, и наместник в ней проигрывает. Но это не значит, что Халгат проиграет вместе с ним.
- Как я и ожидал, - начал Халгат, - командира Последнего рубежа проще убить, чем переубедить. Но её заместитель – весьма перспективный полукровка. Я не смог добиться ничего от Айрилата Сатори, но у нас есть другой союзник – Сиэнли Арталоэн. Она так хочет императорское ожерелье, что готова пойти на убийство.
- Слабо, - всё так же без эмоций резюмировал Асай. – Наместник ожидал от вас большего.
- Большего? А он сам когда последний раз имел хоть какие-то дела с этими аллаирнскими аристократами?! Это они между собой грызутся по углам, а стоит появиться кому-то не из их среды – и сразу каменная стена. Приходится работать с теми, кто там не прижился.
- Я не об этом. Халгат, вы вообще понимаете, что мы делаем? И ради чего?
- Ради независимости Детсаррийской империи.
- Ничего вы не понимаете, - оказывается, Асай иногда всё же способен на эмоции, - Вы здесь не за тем, чтобы встревать в придворные интриги. Так вот, специально для вас объясняю подробно и последовательно. Если вы заметили, у террсанни вся цивилизация держится на псионике, телепатии и ментальных связях. А ещё на псионическом фоне планет. На Террсе он самый сильный, и таким был всегда, на остальных планетах Империи – слабее и выстроен по образцу террсаннского. Ментальное терраформирование, если вы помните такой термин. Мы тоже так можем, высаживая деревья. А ещё псионический фон других планет подстраивается под Террсу. Так вот, сочетание межличностных ментальных связей и псионического фона Террсы – это и есть Песнь мира, без которой невозможна террсаннская цивилизация. И которая разрушает псионическую сеть наших деревьев. Почему она перестала их синхронизировать, а стала угрозой – не наше дело. Наша задача – чтобы Песни мира не было. А для этого нужно, чтобы один из её компонентов исчез. Чтобы устранить ментальные связи, пришлось бы отстреливать каждого террсанни, а это, сами понимаете, невозможно. Присяга крови, которая по сути ментальная связь с планетой, тоже устраняется только вместе с носителями. Гораздо более реально, но, как видите, недостаточно - как минимум одна семья ещё очень даже успешно держится. И почему Великих семей до сих пор не стало больше – не знаю. Возможно, Император бережёт это как крайнюю меру. А тут нам подвернулся такой шанс в лице кайдри. Есть у них одна технология, сопряжённая с опасностью для жизни, но они настолько в отчаянии, что готовы применить её массово. В общем, у них есть возможность незаметно появиться на орбите и притащить с собой бомбы, способные вызвать большие тектонические сдвиги. В таком количестве, чтобы это могло уничтожить целую планету. Самый надёжный и самый рискованный способ решить нашу проблему чужими руками. И, как вы понимаете, в таком контексте совершенно не важно, на чьей стороне враг Императора, и станет ли последняя Арталоэн следующей Императрицей.
- А наёмники, купленные за её деньги, тоже не важны? Как раз они и проследят за тем, чтобы Присяга крови закончилась раз и навсегда.
- Не обольщайтесь, Халгат. И не недооценивайте своих врагов. И, кстати, зачем вам Лиир Сардис?
- Затем, - холодно ответил Халгат, - что в вашем замечательном плане есть одна большая загвоздка – Последний рубеж. Их командир – редкостно упёртая изначальная террсанни, к тому же почти из императорской семьи. А вот её заместитель – и у меня большие подозрения, что он и есть настоящий командир – на половину детсарри, несмотря на то, что принадлежит к одному из самых известных археллорских домов. Полукровки никогда не бывают довольными тем, что у них есть. Он может убрать Рубеж с нашей дороги. Точнее, с кайдрийской.
- Принимаю. Но это не всё, зачем я приехал. Наши союзники из Орхата передали, что готовы предоставить место для встречи с хабитатским переговорщиком. Вы же понимаете, кому нужно немедленно собираться?
- Асай, а почему наместник не посылает вас? - вспылил Халгат. Опять лететь на чужую планету, опять вести переговоры и плести интриги. У него уже язык отваливается от проникновенных речей о независимости и свободе.
- Потому что именно вам обещан пост советника Императора, когда у нас будет своя Империя с победами и территориальными приобретениями. А с меня хватит и моей нынешней должности, я всё равно незаменим. Вы должны вылететь завтра, желательно утром. На этом всё.
Асай встал и неторопливо вышел, по дороге бросив Анизу, что его не нужно провожать.
- Трава прошлогодняя, - прошипел ему в спину Халгат. Возможно, Асай это даже услышал, но не отреагировал. Детсарри иногда называют системой в системе – в многорасовой Террсаннской империи они имеют своё внутреннее разделение на несколько рас. Высшие детсарри, такие как Халгат, были разумными существами с очень светлой кожей и такими же светлыми волосами. Зелёный, коричневый или золотистый оттенок – проявление недостаточно чистой крови. Деревья тоже были разумными существами, способными обрабатывать и хранить огромное количество информации и формировать псионические связи. Как и полагается деревьям, сами перемещаться и заботиться о своём комфорте они не могли. Были ещё те, кого называли травой – полуразумная раса, выполняющая примитивные функции, не требующие высокого интеллекта. Самые сообразительные из них становились личной прислугой высших. Но иногда случались и такие, как Асай – трава, оказавшаяся слишком сообразительной для своего статуса и обретшая разум. Такие существа получают статус равный высшим, но часто остаются служить своему прежнему господину, поскольку ничего другого не умеют. На этом основании им иногда доверяют больше, чем по-настоящему разумным созданиям. Но им и прощается многое. Попробовал бы кто-нибудь из таких же чистокровных высших детсарри разговаривать с Халгатом так, как это только делал Асай! Ещё и приказы отдаёт. Знает, зелёный, что ему за это ничего не будет, ведь он же только передал чужие слова, а лично высказать наместнику всё, что думает, Халгат сможет нескоро.
- Аниз, принеси ужин, закажи два билета на Лаори на завтра, с любыми пересадками, отправь счёт наместнику и собери мои вещи. Мы улетаем.

@темы: Даль туманная, Творение, Ан Эрриан Террса!, Очередной большой проект, Летучие и когтистые, D12/Маленький мир, Отрывок

---

Шипучий пост

Есть в конгломерате миров такое дивное место - Шадарион, планета разумных рептилоидов. Им в своё время не повезло оказаться между Террсаннской империей и Орхатом, которые активно двигали границу туда-сюда. Чешуйчатые решили сделать вид, что хотят под террсаннский протекторат, потому что орхов не любили категорически. Договор этого самого протектората довольно странный - там среди прочего сказано, что на планету высаживаться никому посторонним нельзя, все иномирцы - только на орбитальных станциях и на местной луне (она там одна или больше? ещё не курил), и даже посольства все там, в том числе террсаннское. На самом деле там всё гораздо сложнее, иначе можно было бы маленькую планету взять и захватить.
А поскольку шадарионцы - ящеры очешуенные, язык у них соответствующий - шипящий, свистящий, и для приличного террсанни совершенно непроизносимый. Шадарионцы тоже считали, что певучий сиэн'ир - издевательство, на котором ни один рептилоид говорить не сможет никогда. Вот и разговаривали через автопереводчик. И, кстати, Шадарион - это террсаннское название планеты, потому что самоназвание прошипеть может только чешуйчатая морда.
Эта планета в "Двенадцатиграннике" ещё всплывёт, а когда я возьмусь за "Маленький мир", так там от ящериц никуда не деться. У шадарионцев ещё целая куча заглюков с этикетом. Ну и язык, само собой.
Это я всё к чему? К тому, что наш добрый режиссёр всерьёз взялась за речевую разминку, ибо сколько можно халявить. И, разумеется, услышав мою вечную корявость "горсть серебра" (а это она ещё не слышала, как в моём исполнении звучит "Пусть даст приказ Тиберий Август"), отправила искать скороговорки на шипящие и свистящие. Теперь чувствую себя террсанни, который учит шадарионский.

Чтобы не потерять

Ест кискa суп из миски.
Сытa кискa, пустa мискa.

Суровый суворовец Суворов
сурово сверлил сверлом
сырую стену суворовского училища.

Сшила Саша Сашке шапку,
Сашка шапкой шишку сшиб.

@темы: Даль туманная, Записки лунатика, Отрывок

---

Двенадцатигранник. Третья глава.

История третья. Offero tibi corpus et sanguinem.

История третья. Offero tibi corpus et sanguinem. *Приношу тебе тело и кровь.*
Террса, Аллаирн, 10 Керриар

Что ты скажешь, однажды
Между черным и белым
Не увидев отличий?
Не ослепнув от правды
Незнакомого мира,
Что родным притворялся?
И глаза поднимая
С покоренного пика
К еще большим вершинам,
Ты расчертишь на клетки,
На свои и чужие,
Мир, что был у подножий.

Портативное переговорное устройство, встроенное в серьгу, не замолкало ни на мгновение. Военный министр требует отчёта, Лиир сообщает об очередной волне дезинформации с Хабитата – вроде бы утечка из официальных источников о том, что орбитальная бомбардировка – слишком дорогое удовольствие. Первое такое сообщение полтора года назад Арета восприняла со смесью облегчения и досады, что столько усилий потрачено впустую. Потом была следующая «утечка» - бомбы уже давно готовы, и список планет, на которые они обрушатся (тогда ещё только две – Террса и Архелла). Сейчас Арета перестала принимать во внимание диаметрально противоположные сообщения из «официальных источников в Хабитате». Вести информационную войну – не её забота, она командир Последнего рубежа, и задача её подразделения – отразить удар, если он будет.
Через час начнут отчитываться командиры отрядов об успешно – Арета надеялась, что успешно – пройденных стрельбах на орбите. А ей в космос больше нельзя. Точнее, можно, но на свой страх и риск. Поэтому испытание собственной удачи стоит отложить до боя. А сейчас – отдавать распоряжения на ходу и смотреть в небо, пока оно ещё мирное, и слушать стук незримых часов, преследующих её с Первого штурма. Всего четыре дня прошло с того заседания Совета, которое уже назвали историческим, а уже едва ощутимо растекается предчувствие беды, неуловимое, как запах дыма.
Арета шла по широкой парковой аллее, обсаженной такими древними деревьями, что они помнили ещё предыдущую эпоху. Полуденное солнце начертило на снегу тонкое переплетение теней. Этот парк стоял почти столько же, сколько и город. В нём не было аттракционов и шумных уличных кафе, потому что это – Тихий парк, место уединения и неспешных разговоров с самим собой. Сеть аллей и тропинок – широких, узких и совсем незаметных – пересекала парк во всех направлениях, так что можно было за весь день не встретить никого. Эта аллея была одной из центральных и вела на самую большую из внутренних площадей. Раньше она была пустой, теперь на ней стоит Фонтан памяти. Белая мраморная чаша, от земли и доверху мелким шрифтом исписанная именами. Говорят, надписи есть и внутри фонтана. Огромный памятник погибшим в Первом штурме.
Мы построим новый город у серебряной реки,
Возведем дома, и храмы, и высокие мосты,
Засияют витражами окна башен городских,
Будут окна видеть небо, видеть звезды и цветы.
В тишине парка песня была слышна необычно отчётливо. Пел, разумеется, не фонтан, отключённый на зиму, а девочка-археллин в лёгкой чёрной куртке и без шапки. Длинные угольно-чёрные волосы почти не успели растрепаться на ветру и в художественном беспорядке обрамляли тонкое лицо. Она стояла на навесе над одной из скамеек около фонтана, удерживая равновесие крыльями и при этом умудряясь играть на гитаре. Чехол от инструмента, сложенный, лежал на земле. В нём поблёскивало несколько монет, но девочка пела не для заработка – для этого много других мест. Для кого из тех, чьё имя было написано на каменной чаше, звучала эта песня? Спрашивать было бы крайне бестактно.
Мы построим новый город из надежды и мечты,
Мы украсим стены песней о вернувшихся домой.
Этот город – сердце мира, и вовеки не остыть
Тем свечам, что ждут на окнах, кто вернется в город мой.
Мы построим новый город там, где солнце и луна,
И под ясными лучами развевает ветер флаг,
И к земле склонится небо, и оно услышит нас,
И ответит, что отныне станет наша жизнь светла.
Арета села на скамейку напротив менестреля. Песня была известная, одна из тех, что написаны на волне патриотического подъёма между Штурмами. Но в Тихом парке она звучала совсем не так, как в эфире радиоканалов. Девочка едва заметно улыбнулась неожиданному слушателю, движением плеч поправила сползающий ремень гитары, и в расстёгнутом вороте блеснул серебряный кулон в виде писчего пера. Жрица. Судя по возрасту – недавно получила младшее посвящение.
Мы построим новый город из разбитого стекла,
Из расплавленных иллюзий возродится новый мир –
После Черного пожара, что едва не сжег дотла,
Восстает на пепелище вечный город Аллаирн.
Арета поймала себя на том, что мысленно подпевает, хотя и не очень любила эту песню. Песня закончилась, и девочка легко слетела с навеса, который летом был оплетён цветами. Она привычным движением застегнула куртку, вытряхнула монеты в карман, достала из чехла шапку и перчатки, и теперь стало заметно, что ей до этого было холодно.
- Добрая встреча, сестра, - девочка оглянулась на Арету с лёгким раздражением, что её отвлекают, и тут же с завистью засмотрелась на кольца на её правой руке. Два алых камня в солнечно-золотой оправе – знак старшего жреческого посвящения, и две направленные навстречу друг другу трёхпалые когтистые лапы, тоже золотые – кольцо высшего офицера. Сложно сказать, какое из них вызвало больший интерес младшей жрицы.
- Добрая встреча в пути, старшая сестра. Да согреет песня сердце твоё, - ответила она подобающим приветствием, которое было не только учтивым, но и сообщало, кем была эта девочка. Младшая жрица Разноцветного Бога, покровителя всех, кто может творить, приехала из другого города, судя по чуть более резкому выговору, чем звучит в Сердце мира, - из Хелариса или Лан'Орин, но явно не с другой планеты. И тут же, отступая от принятого этикета: - А вы на военной службе? Пойдёте на Штурм? А мне наставница запрещает.
- В Штурме я участвовать не буду, я из Рубежа, - сейчас на ней не надета форма, поэтому о подробностях можно не распространяться, - Но я буду ждать домой сестру и жениха.
Если бы не ранение в Первом штурме, она была бы с ними. На «Метком», который Лин не променяла даже на флагман. Или, возможно, с Лартеном на его «Мести». Он улетел сразу после их поспешной помолвки, как и многие, призванные перед Штурмом из резерва. Если бы не рана, Арета была бы с ним. Но кто знает, как бы тогда сложилась судьба Последнего рубежа? Её Бог привёл её туда, где была нужна именно она, Арета Лайто, прозванная Игроком. Во всяком случае, ей хотелось в это верить.
– Твоя наставница совершенно права – в войне нет ничего хорошего. Беда в том, что война не спросила нас, хотим ли мы воевать.
- Неужели в Последнем рубеже так плохо с кадрами, что вы уже вербуете детей, командор? – Арета увлеклась своими мыслями, и не заметила, как подошёл Айрилат. Это плохо. Хорошо, что он не догадается, что застал её врасплох.
- Я совершеннолетняя! – возмутилась младшая жрица, и тут же мысленно спросила у Ареты: - А мне правда можно? Ой! Командор? Так это вы…
- Да. Но разрешения на военную службу тебе всё равно спрашивать у своей Старшей, не у меня. Не бойтесь, этель Айрилат, я никого не вербую против воли.
Стоило бы уйти от этого разговора. Хотя бы обойти каменную чашу с другой стороны. Тем более, ей и нужно на другую сторону. Пусть Айрилат в одиночестве воздаст почести своим ушедшим, места у этого фонтана предостаточно. Но он шёл за Аретой, обогнав девочку, имя которой командор не успела спросить.
- Вы знаете, что никакой бомбардировки не будет?
- Это дезинформация, - ответила Арета на ходу, - кайдри чередуют прямо противоположные сообщения.
- А что вы будете делать, если на этот раз это правда?
- Вздохну с облегчением.
- Оставите дело последних четырёх лет вашей жизни и мирно усядетесь рядом с младшим наследником? Не попытавшись доказать Императору, что деньги из казны потрачены не зря? Не верю я в это.
Арета резко остановилась и развернулась к Айрилату, полой длинного зимнего пальто зацепив молодую археллин по колену. Та даже не отреагировала, поглощённая свалившейся на неё информацией.
- Этель Айрилат, вы меня демонизируете. Да, я вложила в Последний рубеж всё, что могла. Но неужели вы думаете, что мне совершенно не дорог наш мир?
- Кто вас знает, командор. Вам легко говорить о войне, вы никого не теряли.
К сердцу подступил настолько холодный гнев, что Арета даже не сразу нашла слова, чтобы ответить на это. «Тик, тик, тик», - ответили всё те же проклятые незримые часы. Она цепко схватила своего противника за руку – на его счастье, он не стал вырываться – и подвела к той части фонтана, куда и собиралась подойти. На белом мраморе как раз на уровне глаз невысокой изначальной террсанни были среди прочих написаны в столбец три имени:
Астеран Лайто
Тиллир Лайто
Лаэр Лайто
Если бы не Лартен, четвёртым в списке было бы её имя. И, возможно, имя Сатериллин, близнецы не могут жить друг без друга. Айрилат молча смотрел на мелкие буквы на камне. Список его потерь длиннее, но стоит ли этим меряться?
- Вы глупая девчонка, Арета! Вы позволяете играть на ваших чувствах, а вас саму разыгрывают, как пешку!
- И это причина бездействовать? Все мы – карты в колоде Ускользающего.
- А что вы скажете, оказавшись в отбое?
Но Арета не ответила на этот вопрос. К ним приближался тот, кого она меньше всего хотела бы видеть у места поминовения ушедших. И, что самое противное, он уже выворачивал из-за поворота аллеи, так что незаметно уйти не получится.
- Мрак, только его здесь не хватало, - вполголоса процедил Айрилат. Хоть в чём-то они были солидарны. Халгат Серрикадо был не так давно назначен помощником наместника Деттсы, столицы одного из секторов, активно стремившегося к независимости. Чем новоиспечённый помощник занимался до этого и за что получил повышение, Арета только догадывалась, не имея доказательств, но в разговоре Халгат был крайне неприятен, хотя и безукоризненно вежлив. Он неторопливо подошёл, сдержанно поклонившись Айрилату, почти незаметно – Арете, а девочку так и не удостоил вниманием.
- Сестра...
- Эрайнна, - подсказала младшая жрица.
- Сестра Эрайнна, тебе не обязательно стоять тут и мёрзнуть, - насколько получалось мягко велела Арета.
- Это означает «не подслушивай»?
Арета кивнула – именно это она и имела в виду. Эрайнна действительно была одета не по погоде, да и нечего ей тут сейчас делать. Разговор с Халгатом всегда на грани оскорблений и желания окунуть его головой в фонтан.
- На полчаса, чтобы точно хватило, - это подумал уже Айрилат. Если бы Халгат мог слышать мысленную речь, он посчитал бы эти слова поводом для дуэли. Но у него, как и у многих представителей его расы, с телепатией было трудно. У помощника наместника эта черта проявлялась особенно ярко – он совсем не мог видеть мыслеобразы и воспринимать мысленную речь, что делало его почти калекой среди террсанни.
- С вашего позволения, я вас покину – спешу, - сказал Айрилат уже вслух, так, чтобы его слышал Халгат, и ушёл по одной из нескольких сходящихся аллей. Арета собралась сделать то же самое, тем более, что спешить ей скоро действительно придётся, но Халгат уже начал разговор:
- Этелин Арета, вас можно поздравить с помолвкой? Крайне невежливо с моей стороны явиться без подарка, но что может быть лучше того, что вы уже заранее получили от родителей жениха.
Арета в ответ улыбнулась насколько получалось беззаботно. Это был не первый намёк на то, что её стремительное повышение в звании было заслугой исключительно её близости с Лартеном. Особенно от тех, кто не видел Рубеж на учениях.
- Я служу своей стране, какое бы звание ни носила. Но я не знала, что и у вас есть, кого вспомнить у Фонтана. Вашего сектора война не коснулась.
Халгат прекрасно владел мимикой, но скрыть досаду в мыслях у него не получилось:
- Мне нет в этом нужды – война действительно не коснулась детсарри. Я пришёл сюда, потому что искал вас. Ностальгируете по настоящей войне?
- Да как он смеет! Госпожа командор, зачем вы разговариваете с предателем?
- Сестра Эрайнна, вы ещё здесь? – Арета удержалась от гораздо более резкой формы вопроса. Эрайнна медленно взлетела, всем видом показывая недовольство. Упрямая…
Лично Халгат возможно ни в чём не виноват, но отношения между детсарри и остальными расами Империи были напряжённые. Сложная структура межрасовых отношений в Террсаннской империи брала своё начало во временах настолько давних, когда ещё никакой Империи не было, а была только одна планета и трудности её жителей, которые позже назовут себя изначальными террсанни, с полётами в космос и заселением других планет. Так появились ещё две расы, которые поначалу считались младшими, а затем стали равными – крылатые археллор, сейчас – самая многочисленная раса, некоторые иномирцы считают старшими именно их, и метаморфы-квайннто, жители водных миров. Скоро к ним добавится и ещё одна, инлиор, будущие космические бродяги, а пока – младшие, но близкие к тому, чтобы через несколько поколений стать наравне с остальными. Детсарри же были отдельной системой внутри системы, у них было три собственных расы, строго разделённых по функциям в обществе. В отличие от остальных народов, они не были полностью созданы на основе генома изначальных, а были отдельным видом, который стал совместимым с террсанни. Теперь из-за этого стали возникать конфликты. Пока мелкие, но кто знает, когда они вырастут в большие беды. Детсарри редко говорят открыто о своих трудностях. Вот и сейчас помощник наместника Деттсы всё никак не может начать разговор о том, зачем же он пришёл.
- У меня нет причин ностальгировать. Зачем вы искали меня, этель Халгат? На разговор с вами у меня всего двенадцать минут.
На самом деле времени было чуть больше, но тратить его на Халгата было бы непозволительно.
- Если коротко, - ответил детсарри, - затем, чтобы задать один-единственный вопрос. Вы и правда верите в то, что делаете нужное дело? Вы позорите свою страну и отнимаете ресурсы у настоящей армии. Я не знаю, как вам удалось заморочить голову правящему дому – расовая солидарность, что ли – но как вы посмотрите в глаза вашему распрекрасному младшему наследнику, если из-за вашего Последнего рубежа Империя проиграет войну? Если вообще будет, перед кем каяться.
Арета почувствовала себя так, как будто это её окунули головой в фонтан. О том, что Рубеж бесполезен, ей приходилось слышать не раз. В начале этого пути она и сама сомневалась в том, что внезапное прозрение не было наваждением после ранения. И очень удивилась, когда Первая леди, наделённая куда более сильным даром предвидения, просто сказала ей: «Победитель останется жив, ты это уже слышала. Твоя задача – остаться живой». Арета создала Последний рубеж практически из ничего, из легковооружённого околопланетарного патруля, горстки добровольцев и убеждённости в своей правоте. И за три года он стал полноценным военным подразделением, подчинённым лично Императору, охватывающим девять самых важных планет Империи. А незримые часы, которые слышат только она и Сатериллин, продолжают отмерять истекающее время. И всё равно звучит этот распроклятый вопрос – а что, если бомбардировки не будет? Но разве его в праве задавать один из правителей того сектора, который вообще в войне не участвовал и не намерен?
- Разумеется, бездействие вашего сектора гораздо лучше скажется на боеспособности армии. Да, по новому соглашению о частичной автономии – а случайно ли его приняли прямо перед войной? - вы не обязаны вводить у себя военное положение и участвовать в боевых действиях, когда вся Империя воюет. У меня к вам встречный вопрос – насколько быстро вы пересмотрите свою автономию, если мы победим в войне?
- А вы так уверены, что победите? Знаете, в чём преимущество нашей автономии? Если вы правы, то бомбить будут ваши планеты, а не наши. Вы будете ослаблены войной, а мы – станем процветать на ваших руинах. И это мы унаследуем вашу славу Империи, которая никогда не воевала. Именно поэтому ни на Деттсе, ни на других планетах нашего сектора, вашего Последнего рубежа не будет.
- Мрак вас поглоти, Халгат, вместе со всем вашим сектором! – выругалась Арета. Она не стала добавлять к словам псионическую силу, чтобы они стали полноценным проклятием. Всё равно, кто был прав в этом споре, станет ясно только после Штурма. – Война всё расставит на места, - добавила она уже гораздо спокойнее.
- Конечно, - как-то отстранённо ответил Халгат и, отвесив ей издевательский поклон, удалился туда же, куда только что ушёл Айрилат. Вот только зря надеется – Айрилат враг Императора, а не Империи, и если честность Халгата вызовет у него хоть малейшие подозрения… Переговорное устройство – всё-таки удобно встраивать их в украшения, так они не занимают места – снова ожило запросом на связь.
- Госпожа командор, все цели поражены успешно, время на манёврах – 3 часа 16 минут.
- 3-12, наши быстрее.
- 3-20, кто раньше отчитался, тот и прав.
- Подхалимы.
- Отставить разговоры, на космодроме потреплетесь, - Арета привычно одёрнула подчинённых. Что бы ни было, но она делала то, что могла. Незримые часы продолжали отсчитывать время. Тик, тик, тик…
***
Запрос на связь. Уже третий подряд, а ответа всё нет. Личный комм вообще выключен уже четвёртый день, как будто на том конце не ждут звонка. И можно прекратить эти глупые попытки узнать то, что и так очевидно, но…
Пустота в душе разъедает. Она всегда одна, что бы ни происходило вокруг, но при этом всем от неё что-то нужно. Тётушке Селлиэн нужно, чтобы она принесла Присягу крови, но этот древний ритуал, которым когда-то были созданы Великие семьи, сейчас не значит совершенно ничего, просто избыточная формальность, чтобы иметь возможность побороться за трон. Главе дома Сардис нужны её деньги на очередной проект, а до того, как она унаследовала всё состояние семьи Арталоэн, потому что больше некому, он с ней даже не здоровался. Адмиралу нужна красивая любовница. Она всё ещё уверена, что нужна, хотя после Штурма он решил, что между ними кончено совсем и навсегда, и даже ментальную связь разорвал, будучи особо в гневе. А теперь она безуспешно звонит на его комм, чтобы хоть как-то развеять эту жгучую пустоту. Не на личный – он отключён. Сиэнли Арталоэн настолько отчаялась, что уже в четвёртый раз вызывает адмирала по служебному коммуникатору.
- Да, Сиэнли, что случилось настолько срочного? – наконец, он всё-таки ответил. Это внушало надежду, несмотря на то, что явно не рад звонку и даже не соизволил включить изображение.
- Я хотела тебя видеть. Ну и не только видеть, - мягко проговорила Сиэнли, очень надеясь, что адмирал не один, и его спутнице прекрасно слышно разговор. – Эрлар, ты ещё в городе?
- Очнись, Синна, нет, конечно. Я улетел сразу после совета, четыре дня назад, между прочим. Завтра я буду на Алдароне, и мне станет не до разговоров.
Система связи, которая использовалась в Террсаннской империи, была основана на тонких псионических взаимодействиях, поэтому никогда не давала сбоев и позволяла вести переговоры практически без задержки, даже если собеседники находились на разных планетах или в космосе.
- Потому что на Алдароне тебя ждёт твоя рыжая жрица? – спросила последняя из Арталоэн. Она ревновала и не скрывала этого. Строгостью нравов адмирал не отличался никогда, по крайней мере, до Первого штурма, и Сиэнли не без оснований считала себя первой среди претенденток на его внимание. А теперь всё это достаётся другой, а ведь Сиэнли красивее и знатнее.
- На Алдароне меня ждёт работа, - процедил Эрлар, начиная терять терпение. - Столько работы, что ты и представить себе не можешь, Сиэнли Арталоэн. Война, к твоему сведению, это не только наградное оружие и офицерские кольца. И, если тебя это так волнует, у Сатериллин работы тоже будет немало.
- И поэтому сейчас вы заранее навёрстываете упущенное, - рвать так рвать. По живому. Сиэнли и без того давно перестала чувствовать его эмоции, а у неё самой осталась только горькая ревность к этой жрице. Хотя вряд ли дело только в ней.
- А вот это уже не твоё дело, - холодно ответил адмирал. – Сиэнли, давай прекратим этот разговор до того, как он станет скандалом.
- Хорошо, давай закончим. Ты ведь не последний мужчина в мире, - Сиэнли прекратила вызов. Вот, значит, как. А что, собственно, между ними было? Можно сказать, что ничего. Просто ни к чему не обязывающие встречи, сначала редкие, потом всё более частые. Ни он, ни она не были друг у друга единственными. О любви тоже речь не шла. Скорее, это был договор – мы вместе до тех пор, пока нам обоим это нравится, а как только это перестанет быть так – сразу же разойдёмся. И никаких обещаний. Он был всегда честен с теми, с кем делил постель – это только для тела, а душу трогать не смей, даже если вдруг найдёшь. Такое отношение никогда не становилось неприятным сюрпризом, он всегда предупреждал заранее и был готов к любому, сколь угодно резкому отказу. Но ведь находились и такие, как Сиэнли, и немало. И она никогда не задумывалась о том, что это может однажды закончится.
После Первого штурма всё стало по-другому. Все террсанни, почти независимо от расы, – псионики, телепаты, и этим пропитаны все проявления их жизни. Близость тела не полна без близости духа, а с этим у Сиэнли и Эрлара стали возникать большие проблемы. Он не мог не думать о войне, она же не могла видеть в его мыслях все эти ужасы. Он утверждал, что это – его мир, в котором он живёт всю жизнь, просто Сиэнли раньше не замечала. Их встречи вместо удовольствия стали приносить боль, адмирал замыкался в себе, всё чаще избегая своей любовницы, а она надеялась, что это пройдёт, коротая время с другими. А рыжая жрица неизменно была рядом с адмиралом, как тень. Её и называли Тихой тенью за умение оказываться в нужных местах, и при этом совершенно незаметно. А Сиэнли так не могла, и теперь поплатилась за это полным и окончательным одиночеством.
Так. Хватит. Ещё не хватало утонуть в собственных слезах. Всё у неё будет, утешила себя Сиэнли. Она сделает часть из того, что от неё просят, а потом будет сама ставить условия. Ей не нужна Присяга крови, чтобы стать следующей Императрицей, потому что она-то точно переживёт войну. И адмирал вернётся к ней, как только обнаружит, что Тихая тень не настолько спокойно относится к его походам на сторону. А с домом Сардис всё гораздо проще – Римель хочет всего лишь денег, а что потребовать от дома, занимающегося научными разработками, всегда найдётся.
Сиэнли небрежно бросила портативный комм на диван, и подошла к зеркалу. Прежде чем заниматься важными делами, нужно привести себя в порядок. Она сняла заколку, любуясь, как её золотистые волосы рассыпались по плечам. Могли бы быть и подлиннее, но с этим ничего не поделаешь – волосы у изначальных террсанни растут медленно, и их длина зависит от псионической силы. А Сиэнли в этом плане ничем особым не примечательна, поэтому вряд ли даже к старости они отрастут длиннее, чем до поясницы. Ну и ладно, зато ей можно не утруждать себя сооружением сложной причёски, как это почти всегда приходится делать Сатериллин и Арете. И как адмирал не путает двух близняшек? Или он всё-таки спит с обеими? Впрочем, неважно.
Сиэнли внимательно разглядывала своё отражение. Золотистая кожа, тонкие черты лица, обрамлённого золотистыми волосами, и ярко-золотые глаза. Классическая внешность изначальной террсанни, за что некоторые иномирцы прозвали их Золотыми. И что он нашёл в этой бледной рыжей тени, она же в дочери ему годится. Сиэнли, впрочем, тоже, но она хотя бы не настолько неприлично молода для такого любовника – ей почти триста лет, ему – хорошо за четыреста, а рыжим близняшкам месяц назад исполнилось двести семь. Как ни старалась, Сиэнли не могла не думать о своей ревности.
Наверное, стоит начать сегодняшнюю череду встреч с Римеля Сардиса, он, как и весь его дом, отличается почти патологическим спокойствием. Значит, одеться поскромнее – на него всё равно не действуют короткие юбки и глубокие вырезы, а вот колец стоит надеть побольше. Террсанни придают большое значение украшениям, это своеобразный язык, позволяющий легко определить, кто перед тобой. Кулоны – это глубоко личное, символ души, и их редко носят больше одного. Браслеты надевают в качестве символа какого-либо обета, а кольца – показатели статуса. У Сиэнли их нашлось не так уж много – кольцо главы дома Арталоэн (ну нет специального символа последней в роду), кольцо наследницы дома Анаррэ, хоть она и не принадлежит к нему, но из этой семьи её мать. Тётушка Селлиэн, мамина сестра, предлагала Сиэнли сменить семью, но та отказалась – ведь это значило бы, что Арталоэн больше не будут существовать. Вот и всё, кольца кончились. Всего два, а стоило бы заслужить большее.
На улице было тепло, и Сиэнли обошлась простым облегающим золотисто-коричневым платьем с длинными рукавами и серебристым пальто. Шапку она посчитала излишней, ведь дойти до кара можно и так. В Аллаирне принято много ходить пешком или летать, если ты археллар, а транспортом пользоваться только тогда, когда спешишь, везёшь тяжёлый груз или просто есть необходимость ехать через весь город. Но ехать из Первого камня в Университетский квартал довольно долго, тем более, что самый короткий путь её не устраивал, он проходил через Огненный квартал, а если объезжать Великий храм и императорский дворец с запада, будет слишком долго. Ехать придётся по левому берегу незамерзающей Рины, которая в этом году всё-таки замёрзла, пересекая два моста, а там – в обход Тихого парка через Новый город и деловые кварталы. Не так быстро, как хотелось бы, зато не придётся даже издали видеть дом, где живут рыжие близняшки.
По дороге можно было бы о многом подумать, но думалось в который раз о том, как глупо получилось с Эрларом. И вроде бы на эти мысли у неё было три предыдущих года, а оставить её они не могли. Сиэнли смотрела в окно, разгоняя горькое чувство обиды.
Новый город переливался на солнце стеклом высотных зданий. Было немногим за полдень, и за окном кара кипела жизнь – в деловых кварталах бессонного Аллаирна зарабатывают и тратят состояния. Или проигрывают – вот светится огромная вывеска «Полёта над небом», знаменитейшего игорного дома. И рядом – маленький, но яркий указатель «84+», не столько отгоняющий, сколько привлекающий любопытных подростков, которых всё равно туда не пускают. Когда-то и Сиэнли пыталась всеми доступными способами уговорить вежливого охранника пропустить её в «Полёт над небом» вместе со старшими двоюродными братьями. Разумеется, потерпела поражение. Потом выросла, и оказалось, что в лучшем игорном доме Империи действительно играют на очень большие деньги, или очень странные желания, иногда с улыбкой проигрывая даже именной кулон. А она ожидала совсем другого… Как ей позже ехидно сказал Эрлар, предполагается, что после совершеннолетия появляется способность думать головой, а не то, о чём подумала Сиэнли. Да что же это такое, о чём бы она не думала, всё равно из-за какого-нибудь закоулка сознания выглядывает адмирал. Вот же зараза крылатая! Хотя да, крылья у него такого цвета, что ни у кого больше нет.
Кар пронёсся обратно на правый берег через Быстрый мост, стремительно пролетел довольно спокойный в этот час квартал Разноцветного Бога, прошуршал по тихим улицам Университетского квартала к роскошной стоянке особняка-лаборатории Сардис. Вот и приехали. Сиэнли легко выскочила из машины, не оповещая никого о своём прибытии. Дорогу в рабочий кабинет Римеля она и так найдёт, а больше ни перед кем в этом доме она отчитываться не собиралась.
Приёмная главы дома располагалась довольно далеко от стоянки, и Сиэнли уже успела пожалеть, что не вызвала никого из обслуживающего персонала, чтобы её проводили – идти одной и молча было невыносимо. Дверь в одну из лабораторий не была закрыта, и оттуда донёсся обрывок разговора:
- …Империя так легко не расстанется с половиной территории!
Видимо, помощник детсаррийского наместника, не так давно приехавший в столицу, говорил долгую и проникновенную речь, не предназначавшуюся для чужих ушей, но может ли сказанное вслух быть тайной? Ещё не до конца понимая, зачем она это делает, Сиэнли вошла в лабораторию.
- С половиной – конечно же нет, - сказала она вместо приветствия, - но если бы я стала Императрицей, то могла бы существенно расширить автономию сектора Деттсы. Вам очень мешает невозможность говорить мысленно, этель Халгат. А вас, господин вице-командор, я не ожидала увидеть в такой компании.
Лиир Сардис смотрел на неё изучающее, Халгат Серрикадо – насторожено. Если они и ждали кого-то ещё, то явно не её.
- Мы оба работаем над одним проектом, так что нам важны в том числе и его политические последствия, - как всегда замысловато ответил заместитель командира Последнего рубежа. И добавил уже мысленно, - Уходите отсюда. Немедленно.
- И над каким же, позвольте спросить? – Сиэнли даже не подумала прислушаться к мысленной просьбе вице-командора. В курсе ли его непосредственный командир, чем он занят за её спиной? Вряд ли, иначе она была бы здесь.
- «Зелёная ветвь», этелин Сиэнли, - ответил за Лиира Халгат, - это проект, который позволит детсарри перестать зависеть от Песни Мира и безболезненно выйти из состава Террсаннской империи. Возможно, если бы вы и правда были Императрицей, это могло быть легче, но неужели у вас появились законные возможности ей стать?
- Лиир, это что, заговор? – Сиэнли отчаянно смотрела на вице-командора.
- Дошло наконец? – холодно ответил тот. – Если хотите жить. Уходите сейчас же, – Лиир, в отличие от Халгата, владел мысленной речью, но говорить мог только отрывистыми фразами и довольно медленно. С той скоростью, с которой обычно говорят вслух. Воспользоваться его советом было бы самым правильным, но уходить Сиэнли не спешила.
- Вы считаете, что псионическая сеть ваших Деревьев ничем не уступает Песни? Что она сможет также хорошо поддерживать систему связи и навигации? При том, что Песнь Мира основана на ментальных связях и нейтральна сама по себе, а Деревья – отдельные личности и борются за первенство, и только Песнь Мира не даёт им окончательно переругаться.
- Считаем. И делаем всё, чтобы Деревьям не требовался контроль Песни Мира. Вы не ответили на мой вопрос, этелин Сиэнли. Я всего двое суток в столице, и кто только не успел сказать, что не доверяет мне, включая нашу недавно назначенную госпожу командора. Последней из Арталоэн не пристало находиться в моём обществе. Тем более, я слышал, вы оппозиционно настроены к правящему дому.
- Да, оппозиционно, - ответила Сиэнли, закрывая за собой дверь. Ни Халгат, ни Лиир не переменились в лице. – Я могла бы стать младшей или даже старшей наследницей, но Император предпочёл отдать эти титулы собственным детям. И я считаю, что семья Аэнэтар слишком долго находится у власти. Три государя подряд – это уже слишком похоже на попытку присвоить себе единоличное право на трон. Четвёртая Аэнэтар в императорском ожерелье – это будет уже слишком. Поэтому следующей Императрицей буду я. Хотя бы потому, что не стану так глупо подставлять свою голову на войне.
- Хмм…, - протянул Халгат, уже с гораздо большим интересом слушая Сиэнли. – Мне нравится ход ваших мыслей, этелин хэнн Сиэнли. Или вас можно заранее назвать государыней? Вы не погорячились, когда говорили о возможном расширении детсаррийской автономии?
Сиэнли задумалась, но ненадолго. От неё не ускользнуло, что Халгат употребил другое обращение – этелин хэнн, моя госпожа, принятое для наследников престола и других приближённых Императора вместо привычного этелин, обращения к знатной, но не обременённой слишком уж высокой должностью особе. Это льстило. «Боги, что же я сейчас делаю?», - подумала Сиэнли, но боги, как и полагается в таких ситуациях, молчали.
- Нет, не погорячилась. А вы желаете чего-то другого?
- Признания независимости Детсаррийской Империи как отдельного государства. Это очень много, но я знаю, что предложить вам в обмен. Что если я скажу вам, как сделать так, чтобы вы совершенно точно остались единственным претендентом на трон? У меня достаточно тёмное прошлое, я имел дело с наёмниками, нашими и иномирными, и знаю тех из них, кто способен решить вашу проблему. Но моё состояние не настолько велико, как ваше, его может не хватить на их услуги.
Сиэнли слушала витиеватую речь Халгата, и ей казалось, что она видит дурной сон. Но не она ли только что думала, что станет Императрицей во что бы то ни стало? Дело всего лишь в деньгах, а своими руками ей не придётся делать ничего. А после того, как всё свершится, Халгат вряд ли станет распространяться о том, как она пришла к власти – ему это будет невыгодно и опасно.
- Этель Халгат, вы предлагаете мне совместными усилиями нанять головорезов, которые убьют Императора и обоих его наследников? – всё же, это должно быть произнесено вслух.
- Не просто головорезов, а элитный отряд. Гибель в бою – что может быть почётнее, а виноватыми всё равно посчитают кайдри. Вы всего лишь скажете мне, какой корабль подлежит уничтожению. Наш Император будет на корабле своего сына, на «Мести»?
Можно было согласиться, тем более, что и это принесло бы ей выгоду. Но Сиэнли не стала. Всё равно скоро эта информация станет общеизвестной.
- Нет. Это будет эсминец «Восходящая звезда» с гарнизона Антара. Лартен остаётся командовать «Местью», а корабли, которые отрядят для эвакуации пленных, ещё не утверждены. Сколько хотят ваши наёмники?
Халгат назвал цену. Лиир молча стоял за его спиной. Сиэнли поняла, на что решилась. Впрочем, потом будет уже не важно. Императрица может скрыть то, что пришла к власти кровавым путём.

@темы: Даль туманная, Творение, Ан Эрриан Террса!, Очередной большой проект, Летучие и когтистые, D12/Маленький мир

---

Попробовал играть под метроном. Оказывается, я всё время пытаюсь растянуть первую строчку в каждом куплете и не замечаю этого. Я возненавижу "Иерусалим", но лажать перестану. Вот потому что хочу. Да, сикерское фанство по Megaherz не проходит даром и для меня - пинает нещадно петь, писать. Может быть, когда-нибудь... Окажется, что я не тихий графоман в уголку, а кому-то интересен. Вот здесь бы выложить что-нибудь песенное, и пусть это будет

Вальс зажжённых спичек

Вальс зажжённых спичек
Постепенно - за шагом шаг,
С нервной дробью мгновений в такт
Мир привычный из жизни уходит,
И уходит душа во мрак.
Сколько раз ты ее терял?
Ничего не проходит зря -
Что увидишь ты в танце осколков
У погасшего фонаря?
То не страх, и не темнота -
Это скалится пустота
Если знаешь ты, что это значит,
Всё, что было твоим - оставь.
Если можешь бежать - беги,
Но быстрее тебя враги.
Чиркни спичкой - всего лишь мгновенье -
Чиркни спичкой - станешь другим.

Став прозрачнее, чем стекло,
Недоступным для злобных слов,
Ты пощады не ждешь и не просишь -
Время жалости истекло.
За тобой так легко идти -
Не бояться и не простить,
Всё, что может сожженное сердце -
Ненавидеть, болеть и мстить.
Лучше пламя рассудит нас,
Чем зловещая тишина,
Шаг по Грани - начало дороги,
И теперь - да грядет война!
Нет сомнений, и страха нет,
Ты единственный дал обет -
Чиркни спичкой, не бойся пожара,
Чиркни спичкой - да будет свет.

Что же - будет теперь, что есть,
Ты решаешь сейчас и здесь:
Если честно - без боя погибнуть,
Ни к чему нам такая честь!
Легче встретиться с пустотой,
Слыша тяжких проклятий стон,
Ты решился на танец со смертью.
Мир закончится, а потом
Те, кто видел - запомнят впредь,
Как с тобой танцевала смерть,
Руку ей протянуть не побойся -
Это то, что иным не сметь.
Если твердо решил в игре
Против правил идти вразрез,
Чиркни спичкой - и танец начнется
Чиркни спичкой - будешь гореть.

Когда-то я сказал, что в конгломерате миров есть два персонажа, от лица которых я не хочу писать ни при каких обстоятельствах, ибо не люблю их пламенно. И вот одна из тех песен, которые я обещал не писать. Их четыре, я собирательно обозвал их "Синим пламенем".
...У меня внезапно нет отдельного кайдрийского тега. Надо завести, ибо террсаннский - не к этой песне ни в коем случае.

@темы: Даль туманная, Творение, Роу-анаор (мысли-для-прочтения), Брат мой, враг мой, Отрывок

---

Про дурдом и выходные.

Ёлка. Последняя в году. Так и назвали - Новый год P.S. Нас было четверо, и мы работали придурками. В смысле, аниматорами. Чтобы дети были заняты и не разбредались вместе с родителями. Дети классные, а я не знал, что могу столько скакать, как ужаленный. И кто сказал, что толпа - монстр? Люди бывают классными, дети тоже.
А потом мы пошли праздновать днюху одной дивной морды. Краткое описание - "Слава Ускользающему!", - обречённо сказала Арета, мешая шампанское с коньяко-колой. Сикер развёл меня на слабо. Как ни странно, домой вернулся уже трезвым. А там был кальян и офигенная курица.
Из сегодняшнего - как мало надо для счастья, всего-то, чтобы похвалил хореограф. Тех, кто несмотря на вчерашнее смог придти, ждала растяжка в обнимку с подоконником. А тем, кто прогулял, заранее обещана двойная доза. Вот такая творится фигня.

@темы: Записки лунатика

---

Про писательство.

Что-то я плодовит сегодня на посты. Заткнуться не могу. Начал работу над ещё одной сказкой про Террсу - пока она называется "Маленький мир", может быть, потом название поменяю. Ага, параллельно с "Двенадцатигранником", ибо эти две истории дополняют друг друга. И обе будут длинные-длинные. В проекте - превратить всё это в один большущий клубок сказок, объединить с сикерским "Домом в пустоте" (а Сикер ещё не знает), и забабахать общую историю конгломерата миров длиной в несколько тысячелетий. Или в одну долгую-долгую нелюдскую жизнь. Не-жизнь, точнее, потому что столько не живут даже кайдри.
Вчера неожиданно для себя на одном дыхании написал половину четвёртой главы (ещё не тестировал на Сикере, поэтому выложу нескоро). Вот так бы от лица любимых персонажей писалось, как от этой не зелёной морды. Это странно - чтобы легко писать, мне нужно за что-то не любить персонажа. За что-нибудь глобальное, например, за то, что он предатель. Или враждует с кем-то из условно-положительных. Условно - потому что все не без пятен на совести.
Вот как-то так. А теперь - на последнюю в сезоне ёлку (опять внезапно, как же без этого!) а потом - бухать! До пьяных Хэлкаров допьюсь, до трезвых Хэлкаров напьюсь, и не вернусь (с).

@темы: Даль туманная, Ан Эрриан Террса!, Записки лунатика, Роу-анаор (мысли-для-прочтения)

---

Двенадцатигранник. Вторая глава.

История вторая. Et sanabitur anima mea.

История вторая. Et sanabitur anima mea. *И исцелится душа моя*
Террса, Аллаирн, 6 Керриар. Вечер и ночь того же дня.

Мы знали когда-то любовь и разлуку,
Сквозь время и смерть мы тянулись друг к другу,
Мы стали мечтами, тенями и снами.
Осенние листья кружились над нами.
Потомки не стали писать имена,
В легендах остались мы – Он и Она.

Если переводить с императорского языка на понятный, то братец разрешил ему действовать на своё усмотрение, но с одним условием - остаться живым. Хотя бы для того, чтобы можно было предъявить Галактическому совету мятежного адмирала. Мрак, а ведь жить всё-таки хочется! В запасе ещё столько времени, а призрак смерти уже летит следом и хватает за крылья. Эрлар не боялся погибнуть – он всю жизнь был на военной службе, а Приходящий невовремя приходился ему родным дядей – но было что-то отвратительное в том плане, который он предложил Мартеллару. И что самое обидное – сам же предложил, никто бластер к виску не приставлял, так что отступление накрывается большой кайдрийской… От привычки ругаться он так и не отучился, а теперь и незачем. «Мрак непроглядный на ваши механоидные головы, и пустой башкой в чёрную дыру, а коннектором в пчелиный улей, или что там у вас такое же кусачее! И чтоб вам было темно, холодно и больно, раз не живётся спокойно!» Иногда слова и мысли террсанни божественной крови, даже сказанные случайно, имеют силу заклинания. Но адмирал костерил Хабитат и каждого кайдри в отдельности просто чтобы отвести душу – глупо было бы надеяться, что вся станция разом вдруг возьмёт и исчезнет ещё до штурма. Хотя были в истории случаи – с той же Каитянской республикой, о которой уже лет двести ничего не слышно, а на их планетах хозяйничают, кто только может. Самим бы так не потеряться во мраке.
После заката воздух стал намного холоднее, а влажный снег никуда не делся, и лететь было трудно. Домой не хотелось, но нужно забрать хотя бы флаер – всё-таки космопорт достаточно далеко от города, чтобы лететь туда своими крыльями в такую погоду. На орбите ждёт курьерский корабль, готовый отбыть немедленно, а город… Эрлар ещё успеет вернуться сюда весной – как пропустить свадьбу младшего – очень возможно, что в будущем единственного - наследника престола с командиром Последнего рубежа – и летом на празднования в честь Огнеликой, и ещё найдутся поводы. Вечный город оставался внизу, со всеми его прекрасными домами, роскошными особняками и садами, с улицами, которые никогда не бывают пустыми. Но взглянув сквозь снежную кашу, адмирал увидел, что недалеко улетел от императорского дворца, к тому же забрал вправо, к жреческим кварталам. Пришлось снизиться, чтобы не сбиться с пути ещё больше. «Это ты зовёшь меня, Рыжая? Неужели не видишь, что я добровольно падаю в бездну? Где взять силы, чтобы не тянуть тебя за собой?» Ни ночь, ни метель не ответили ему.
Аллаирн, город на пепелище, зря не любишь ты это прозвище. Ты восстал из пепла после Чёрного пожара, и волей богов восстанешь снова. Величие и память тысячелетий пропитали твои стены, а о гордыне и богатстве твоих жителей ходят легенды. Но горе тому, кто считает их изнеженными и слабыми – и новый Штурм будет тому подтверждением. Город-символ, город-знамя, город-легенда. Каждый террсанни мечтает побывать здесь. Когда-то и для него увидеть Аллаирн было пределом мечтаний. Теперь у него есть особняк на улице Солнечного сияния, прямо напротив резиденции Аэнэтар. Глупый каламбур – роскошный дом в городе, чьё название означает Роскошный дом. Красивый, уютный и пустой. За прошедшие годы великий город так и не стал ему родным. Город жил своей жизнью, смотрел в звёздное небо, слушал хвалебные оды незамерзающей Рины, радовался тёплому ветру с Тёмного моря, зябко ёжился, когда с гор приходила зима, и не склонялся ни перед кем, кроме богов. Адмирал при первой возможности убегал из Сердца мира, сражался, рисковал собой, терял друзей, много раз видел порог Мира без света, и тоже ни перед кем не склонялся. Это было тем, что роднило его со столицей мира, во имя которого он воевал. Адмирал уважал этот город, восхищался им, но не любил, и не находил в нём места для себя. Они были чужие друг другу, но и необходимы тоже. Так и должно быть – бессмертный город стоит, и адмирал сражается за него, а после – умрёт ради того, чтобы в город не вошли те, кто считает себя вправе унизить соседа, даже на мгновение давшего слабину. Нельзя думать о смерти перед боем, она лишает воли, но Эрлар всю жизнь делал то, чего нельзя, и ещё ни разу ему не приходилось об этом сожалеть.
Он не стал срезать путь, и летел над Огненным кварталом, где многие века жили служители Огнеликой и богов Её семьи. В одном из этих невысоких домов – а больше четырёх этажей в старой части города не строили, такова традиция – жила Сатериллин Лайто, жрица Верности. Она была понимающим собеседником, верным другом и прекрасным пилотом. О том, кем ещё она могла быть, адмирал запрещал себе думать даже на глубочайшем уровне сознания, который не смогла бы прочитать даже Лейтинн. Но он летел к её дому и видел знакомый силуэт в окне на четвёртом этаже – Сатериллин приветственно помахала рукой и отключила силовое поле, давно заменившее оконные стёкла. Освещённые окна вплетались в узор из разлетающихся осенних листьев, нарисованных светящейся краской, которым была украшена стена дома, и раскрытое окно, за которым ждала рыжеволосая жрица, казалось ещё одним листом, гонимым ветром.
Эрлар влетел в окно и сразу же закрыл за собой силовой экран – ни к чему выстужать комнату. Сатериллин была дома одна – присутствия её сестры не ощущалось, гостей сегодня не было. Маленькая жрица прижала к груди сложенную в кулак левую руку и коротко поклонилась, как было принято на кораблях военного флота. Адмирал ответил таким же сдержанным воинским приветствием.
- Лин, зачем ты всегда так строго следуешь всем этим формальностям? Как будто чужая…
- Потому, что иначе мне захочется на самом деле перестать быть тебе чужой, - мысленно ответила Сатериллин.
«Так переставай!», - подумал Эрлар, но вслух ответил другое:
- Видимо, ты права. Можно я обнаглею и попрошу чаю?
- Наглей. И можешь ещё и мне заодно налить.
Эрлар хмыкнул, и ушёл на кухню. С Рыжей было легко – никаких подобострастных восторгов, несмотря на разницу в звании. Она тоже была бойцом, и могла заставить громадный «арбалет» танцевать, как атмосферный флаер, и рискнуть кораблём, но подобрать десантную группу в полном составе, и очень вовремя ворваться в каюту адмирала, не давая совершить последнюю в жизни глупость. Маленькая и хрупкая изначальная террсанни, которая одна не давала ему сойти с ума.
- Улетаешь на Лиррну? – то ли спросила, то ли просто подумала Сатериллин. Она не спрашивала, как прошло заседание – там была Арета, а близнецы между собой обладают абсолютной телепатией.
- Да, - ответил адмирал вслух, - сегодня, только флаер со стоянки заберу. Приказы о подготовке к Штурму и призыве из резерва уже подготовлены, так что с завтрашнего дня я снова главнокомандующий ударным флотом, а вы, капитан Сатериллин, возвращаетесь в ряды действующей армии. И в связи с этим у меня к тебе заманчивое предложение – переходи ко мне на «Стрелка».
- Заманчиво, но не пойдёт. Я привыкла к «Меткому», и теперь сменить корабль – это почти предательство.
- Арета сменила.
- Не по своей воле. Ей после Первого штурма вообще в космос нельзя, но на поверхности ровно не сидится. Кстати, спасибо за Лиира, он гений тактики. В бою командовать Последним рубежом будет именно он.
- Хороший командир работает до боя, а не во время? Если твоя сестра выживет в бою, я скажу ей, что она заслужила командорские нашивки.
- Уже сказал. Мне, а значит и ей тоже, - улыбнулась Сатериллин, и тут же внезапно сменила тему. - Ты весь как будто обожжён.
- Это пройдёт, - ответил адмирал, заходя в комнату с двумя кружками чая. Сейчас бы выпить снежноцвета и уснуть, но нельзя – ещё флаер вести. А отдыхать лучше потом, на корабле, - Я ведь Железный.
- Раньше ты не любил это прозвище…
- А теперь оно позволяет мне думать, что Первый штурм не сломал меня. Скоро весна, Лин. Ещё только середина зимы, а я уже чувствую. Мне даже кажется, что братец ради меня назначил новый штурм именно на осень, чтобы я в бою был адекватен.
- Даже если и так, - Сатериллин подвинулась на диване, к которому был придвинут небольшой столик, - разве это плохо? Осенью всё решится. А весну мы с тобой переживём. Ведь правда?
Она заглянула ему в глаза, и от того, что она сказала «мы», ему стало одновременно тепло и больно. Как сказать ей о том, о чём говорить нельзя? Хотя Лин и сама это знает и тоже не скажет…
- Переживём, - согласился Эрлар и заговорил вслух, - Лин, пообещай мне, что обязательно останешься жива. Что бы ни случилось – до нового Штурма, во время и особенно после – ты останешься жива. А лучше поклянись так, чтобы твоя Богиня это услышала и помогла тебе.
- Достаточно просто слова, - тоже вслух ответила Сатериллин, - Именем Исеннариан, Помнящей обеты, я клянусь выжить во втором Штурме и не погибнуть после, - по браслету на её правой руке пробежал лёгкий блик – Богиня приняла клятву жрицы. – Эрлар, а ты? – спохватилась Лин.
- Ты же знаешь, я никогда не даю обещаний, кроме военной присяги, разумеется. Твоя Богиня по-родственному наградила меня восхитительным проклятием.
- Неактивным.
- Да, но я не горю желанием его активировать.
- Ты можешь снять проклятие, чтобы оно перестало, наконец, висеть над тобой, как…, - жрица осеклась на середине фразы.
- Как занесённый меч, - договорил за неё адмирал. – Именно об этом думал мой отец, когда выбирал себе второе имя. А я его унаследовал. Не потому что хотел сделать родовым, мне сложно представить себя в роли основателя семьи, а потому, что это я – меч, который занесён для удара.
- Над кем?
- Над врагами Империи, - усмехнулся адмирал. – Или над самим собой. Если я дам обещание и нарушу его – я увижу своё проклятие в действии. Ждать беды оттуда, откуда она никогда не придёт, и не видеть стилета, нацеленного в спину. А я хочу сохранить ясность восприятия. Но… я устал прятаться. Помоги мне, Лин. Если можешь, и если захочешь. Ты знаешь, как его снять?
- Знаю, - ответила жрица, - Когда ты был счастлив без оглядки на проклятие?
- Когда-то был. Давно.
Это и правда было давно, и теперь казалось пересказом шпионского боевика, которые сейчас снова входят в моду. Борьба с космическими пиратами – честная и не очень – диверсии, перестрелки, верный друг, который всегда прикроет спину, вечно занятый побратим… И Лайра. Что изменилось с того времени? Да практически ничего – Лейтинн всё так же надёжна, Мартеллар всё так же занят. А Лайра Аэнэтар ушла в Мир без света, прихватив с собой огромный кусок сердца тогда ещё не адмирала Эрлара Эйскайфа. А сейчас рядом сидит Сатериллин Лайто, совсем на неё не похожая, и может быть даже слышит его мысли.
- Ты устал прятаться – так выйди на свет. Не бойся жить. Что осталось от твоей дружбы с государем? Почему ты запрещаешь себе любить? Что в твоей жизни настоящее, кроме войны? Вот что отнимает у тебя проклятие – твою жизнь, не больше, не меньше. Забудь про него, сумей стать собой хотя бы на миг – и проклятия не будет. - Сатериллин осторожно коснулась его крыла, и тут же отдёрнула руку, как будто обжёгшись. Эрлар поймал её взгляд, и смотрел, не отрываясь, несколько долгих секунд в золотистые глаза. У Лайры они были тёмными. Она не посчитала бы это изменой. Можно ли любить двоих одновременно? Жаль, что она не согласилась перейти на его корабль – им придётся почти всё время быть на разных планетах. Хорошо, что она осталась верна своему экипажу – это может спасти ей жизнь.
- Лин… - Он бережно обнял её за плечи, - Я счастлив, когда ты рядом. Ты согласишься полететь на моём курьере со всеми удобствами? Давно я не появлялся на вашей Второй Алдаронской базе, как гром среди ясного неба.
***
Мартеллар не мог уснуть, несмотря на то, что очень старался. Когда его одолевала бессонница, не помогали ни плотно задёрнутые шторы, ни ментальные практики засыпания, ни снотворные. Даже Лейтинн, несмотря на всё своё могущество, оказывалась бессильна. Оставаться во дворце после того разговора было невыносимо, пришлось по безобразной погоде лететь в семейный особняк – благо, недалеко. Но разве это поможет избежать того, что осталось глубоко внутри?
Первая леди встала с кровати и бесшумно подошла к окну – она тоже не могла заснуть. Она жила две жизни одновременно – свою и своего мужа – и если она могла иногда закрывать от него свои мысли и свою больную совесть, то он был всегда открыт перед её мысленным взором. И сейчас, когда подступающие кошмары не давали уснуть Императору, Лейтинн стояла у окна, глядя на пустую улицу, освещённую высокой зимней луной.
Луна… Когда-то ей поклонялись как помощнице Солнца, присматривающей за миром по ночам, и Луной на земле называли верховного жреца Огнеликой. Теперь этот титул носят верховные жрицы четырёх богинь, ведущих бесконечный круг жизни – Предвечной-Зимы, Стремящейся-Весны, Огнеликой-Лета и Замыкающей круг-Осени. Лунный круг на земле – отражение Круга Четырёх в небе, проводники божественной воли. Так ли это на самом деле – Лейтинн не знала ответа, несмотря на то, что уже около двухсот лет была его частью. А луна, как и эпохи назад, смотрела на мир бесстрастно и холодно, давно обжитая, но так и оставшаяся непонятой.
Вечерняя метель улеглась, тучи разошлись, и теперь Первый камень, если верить легендам – древнейший квартал Аллаирна и колыбель террсаннской цивилизации – безмятежно спал. Не было поздних прохожих, в некоторых домах ещё светились окна, даже не пытаясь соревноваться в яркости с луной – на редкость тихая ночь в бессонной столице. Но как ни старалась Лейтинн поверить в эту безмятежность, она чувствовала, как в особняке Анаррэ кому-то снятся кошмары, в соседнем с ним – разгорается спор о политике, отзвук сегодняшнего заседания Совета, а в доме Арталоэн несмотря ни на что двое неистово любят друг друга.
И только один из этих домов был по-настоящему пуст. Особняк Синяя роза находился прямо напротив дома Аэнэтар, и сейчас Лейтинн было прекрасно видно его из окна. Когда-то предыдущие хозяева решили его продать, и Мартеллар выкупил дом, чтобы подарить его побратиму. Эрлар жил в Синей розе, когда приезжал в столицу, но гораздо больше любил бывать в других домах. Сейчас в его особняке не было никого, а сам адмирал уже находился на пути к орбитальной пересадочной станции, где его ждал курьерский корабль. Судя по тому, что гнетущее чувство безысходности перестало мучить побратима, Сатериллин была с ним. Наконец-то.
Лейтинн прижалась лицом к холодному стеклу – в особняке Аэнэтар по старинке не было силовых экранов на окнах. Она снова позволила этому случиться. Сначала Мелнэ улетела на переговоры и попала в плен. Потом на Первый штурм ушёл Лартен и чудом остался жив. Рыжим таким чудом, которое командует Последним рубежом. Алистиру, предыдущую Луну пламени, оказалось некому защитить. А Лартен намеревается снова участвовать уже во втором штурме. И Мартеллар. И теперь Эрлар добровольно предложил себя в жертву Галактическому совету. Дочь. Сын. Муж. Побратим. Она их ещё не потеряла, но была очень к этому близка.
- Не надо, Тинн, - очень тихо подумал Мартеллар, - не надо. Это я отпустил их на край мрака. Мог запретить, и не стал. И тебя уберечь не смогу.
Он лежал не шевелясь, и Лейтинн чувствовала, как справа в груди растекается обжигающая боль, и как вместе с ней подкрадывается страх, что в этот раз сердце точно не выдержит и остановится. Но снова обошлось, и боль отступила.
- После Штурма я уйду на покой, - Император вернулся к прерванному разговору. Он не любил говорить о своём больном сердце, - И хорошо, что мы с Лартеном на разных кораблях. Это даст ему шанс пережить бой. Но как же нас мало!
Лейтинн тревожно оглянулась, а Император начал говорить вслух:
- Я должен предусмотреть любой исход. Даже такой, где ни я, ни Мелнэ, ни Лартен не вернёмся из боя. Ты сказала, что не удержишь власть.
- Я не могу быть Императрицей. А если ради этого отрекусь от высшего посвящения – буду худшей правительницей за всю историю.
- Не сказал бы, что худшей, но такой поступок тебя не украсит. Но сегодня Селлиэн отреклась от титула моей со-наследницы. А Сиэнли Арталоэн отказывается принести Присягу крови. Если мы трое погибнем, править будет некому. К этому нас постепенно толкало проклятие ожерелья?
Лейтинн утвердительно кинула:
- Но проклятия больше не будет…
- А его результат останется. Мне нужен преемник, который не даст рухнуть миру, пусть даже для этого придётся поставить его с ног на голову. Самостоятельный, решительный, способный быстро разобраться в любом хаосе… И при этом связанный кровным родством с кем-то из Великих семей. И не один, потому что даже ты не поручишься за то, кто останется жив после Штурма.
- Если бы не последнее уточнение…
- Да, Эрлар действительно был бы идеальным правителем. Я подумал в первую очередь о нём. Но тебе не кажется, что это издевательство?
- Это в его духе - слава или смерть. Или то и другое вместе. Но ведь он не принадлежит ни к одной семье.
- Это как раз меньшая из проблем, - снова вслух ответил Император, - Я могу посчитать его равным членам Великих семей. Или принять в нашу. Но он тоже смертен, тем более, что… Как ты смотришь на то, что Лайто станут ещё одной Великой семьёй? Интара с тобой в Лунном круге, Артиэн – один из лучших командующих планетарными гарнизонами, Арета создала Последний рубеж с нуля. По-моему, это отличная рекомендация.
- Ты поэтому поторопил Лартена жениться на ней?
- Не только. Но эта парочка с Первого штурма ходит вокруг да около.
- Раньше.
- Тем более, - подвёл итог Мартеллар. – Мелнэ, Лартен, Эрлар, Арета и Сатериллин, Артиэн – кто-то из них точно останется жив.
Они все выживут, подумала Лейтинн. Но каждый из них потеряет часть своей души, настолько большую, что умрёт вместе с ней и станет другим. Ни вслух, ни мысленно она этого не сказала – слишком неопределённым выглядело будущее после Штурма. Мартеллар мысленно надиктовывал черновик указа на карманный комм.
- Обнародовать придётся ближе к Штурму, если не после, а то желающих укоротить несколько жизней немало. Мрак, в дате ошибся, - ругнувшись, Император потянулся за коммом, чтобы исправить ошибку, и тут же упал обратно на кровать, сжавшись от боли в сердце. Лейтинн не успела ему помочь – её сковала чужая воля, более сильная, чем её собственная.
- Отпусти, - попросила Лейтинн, даже не пытаясь сопротивляться Той, что всегда лишает сил.
Ответ Хранительницы Проклятий не был облачён в слова, но Лейтинн поняла, и её охватил ужас. Потерять Мартеллара было её самым страшным кошмаром. Столько раз им обоим удавалось избегать смерти. Почему именно сейчас?
- Ты рождена для бессмертия, - напомнила память голосом Мартеллара.
- Мне не нужно бессмертие без него, - ответила Лейтинн. - Я давно приняла это решение, я понимаю, от чего отказываюсь, но я не стану богиней, останусь смертной, и проживу смертную жизнь.
- А что ты будешь делать после Штурма? - незримо и грустно улыбнулась Богиня, снизойдя наконец до мысленной речи. – Но если ты полностью откажешься от своей божественной сути – твоя душа перестанет существовать. Поэтому я не принимаю твоё отречение. Я хочу, чтобы ты жила, давно уже не маленькая Лейтинн. И те, кто тебе дорог – тоже.
- Я тоже этого хочу, - ответила Лейтинн, но чувство присутствия развеялось так же легко, как появилось. Богиня не может непрерывно находиться рядом с одной-единственной смертной, даже если это её собственная дочь.
Вокруг стояла тишина. Проснулась и снова уснула та, что видела кошмары в доме Анаррэ, угомонились спорщики в соседнем особняке, поссорились влюблённые в доме Арталоэн. А Мартеллар безмятежно спал, впервые за несколько месяцев не вздрагивая от малейшего шороха рядом. На его комме слабо светилась последняя фраза недописанного черновика: «Приказ вступит в силу 18 числа месяца айлин, 1218 года третьей эпохи Золотого огня». Через девять дней после того, как войска выдвинутся на штурм. Действительно поздновато, если орбитальная бомбардировка всё-таки будет.

@темы: Даль туманная, Творение, Ан Эрриан Террса!, Очередной большой проект, Летучие и когтистые, D12/Маленький мир, Отрывок

---

Двенадцатигранник. Первая глава.

История первая. Miserere nobis et totius mundi.

История первая. Miserere nobis et totius mundi. *Помилуй нас и весь мир*
Террса, Аллаирн, 6 Керриар 1218г третьей эпохи Золотого огня (10 месяцев до окончания войны)

Мы были когда-то, давно и недавно,
Но там, где мы жили, высокие травы
Склонились к ручью, чтобы песню услышать.
А мы ещё помним. А мы ещё дышим.
Не знали, что песню напишут о нас.
И было нас двое. Мы – Он и Она.

Селлиэн Анаррэ редко бывала на заседаниях Имперского совета. Последние двести тридцать шесть лет (то есть всё время своего правления) её бывший со-наследник, а теперь Император Мартеллар Аэнэтар прекрасно обходился без неё. Но то, что должно было произойти сегодня… «Этот день войдёт в историю», - твердили журналисты всех мастей, а вслед за ними - и то несуществующее многоголосое зло, которое обычно называют общественным мнением. «Как войдёт, так и не выйдет», - мрачно думала Селлиэн - она не член Совета, и сегодня здесь по личному приглашению Императора. Какое великодушие – позволить наблюдать за представлением из первых рядов! Со-наследница Императора, глава семьи Анаррэ, обладательница звучных, но никому не нужных титулов, заняла одно из мест для почётных гостей и приготовилась наблюдать за неизбежным. Ей был прекрасно виден весь просторный зал, украшенный гербами Террсаннской империи, трёх её секторов и великих семей Террсы (знаменитые три «А» - Анаррэ, Аэнэтар и Арталоэн), и сегодня этот зал был полон – ни один из членов Совета не пожелал пропустить столь важное событие или ограничиться видеосвязью. В гостевых ложах разместились приглашённые – вот напротив Селлиэн уютно устроились четыре сестры Лунного круга – четыре верховные жрицы самых великих богинь, сосредоточившие в своих руках всю духовную власть. Селлиэн раскланялась с ними: искренне – с Соланой Сардис, недавно вступившей в Круг, и ещё не успевшей пропитаться их высокомерием, равнодушно – с Саленорой Ягатис и Интарой Лайто, и натянуто – с Лейтинн Аоной, супругой Императора, негласным лидером Круга. Жрица Замыкающей круг в ответ лишь слегка склонила крылья, продолжая о чём-то переговариваться с Интарой. В соседней ложе собралось командование Последнего рубежа – параноидного военного подразделения, которое должно будет охранять самые важные планеты Империи, если вдруг кайдри решатся на орбитальную бомбардировку. Самый приятный в этой компании – Лиир Сардис, заместитель командира. А вот сама командир, Арета Лайто (или сегодня её замещает Сатериллин – близнецы ведь, не различишь) доверия у Селлиэн не вызывала. Потому что была из той же верноподданной компании, готовой поддержать любое решение Императора, ни капли не задумываясь о последствиях. Верная, но глупая гончая при троне, ещё не знающая, что она всего лишь одна из фигур на доске в партии, разыгранной Мартелларом. А заседание тем временем началось.
- Никогда раньше мы не вели войн, - хорошо поставленным голосом вещал Император, - и не намерены вести их после, и именно поэтому я считаю, что единственную войну в истории Террсаннской империи следует завершить как можно скорее. Но Первый штурм Хабитата почти четыре года назад не принёс нам ничего, кроме многих жертв, и об этом многие из вас знают гораздо лучше меня, - Айрилат, помощник министра образования, сидящий в зале поодаль от военной партии, демонстративно отвернулся – в Первом штурме он потерял всю семью, - Сейчас мы можем нанести решительный удар, который надолго обезопасит наши границы от кайдрийских грабителей, а можем остановиться на половине пути и позволить им безнаказанно убивать наших воинов и красть наши богатства. Я считаю, что последнее категорически недопустимо, и потому я принял решение о Втором штурме. Малый совет поддержал меня, но вы вправе заблокировать эту инициативу. Итак, я, Император Мартеллар Саэллайвэ Аэнэтар прошу у Имперского совета одобрения или запрета Второго штурма Хабитата и завершения войны. Ваше слово, господа.
По закону власть Императора не ограничена, и даже такие решения как сегодня он волен принимать единолично. Но и Совет действительно вправе отменить императорский приказ, если наберётся достаточно голосов. Мартеллар прекрасно понимал, что такой исход вполне возможен, и пришёл в Совет сам с пламенной речью о том, как нужен Штурм. Разумеется, после такого вступления мало кто осмелился голосовать против воли Императора, тем более после упоминания о малом совете – круге самых доверенных и компетентных советников. Их решения не обладают силой закона или даже законопроекта, но имеют удивительную способность казаться единственно верными и не оставлять выбора. Почти единогласно Совет подтвердил – Второму штурму быть. Почти – потому что всё это время сидевший как на иголках Айрилат наконец не выдержал:
- Как вы смеете… государь, - тихо, но внятно произнёс личный враг Императора, - вы хоть понимаете, на что обрекаете страну, навязывая нам сейчас решение вашего постановочного малого совета? Вы правы, террсанни никогда не воевали, так не время начинать! Или вам Первого штурма было мало? Это недопустимо, это… незаконно!
Эрлар Эйскайф, адмирал и побратим Императора, вскочил со своего места, яростно взмахнув красно-фиолетовыми крыльями:
- А вы хотите, чтобы Штурм устроили не мы им, а они нам? Хотите увидеть хабитатские корабли на орбите Террсы? Хотите видеть кайдри на улицах Аллаирна? А именно так и будет через несколько лет, если мы не атакуем первыми.
- Молчите, адмирал, - зло усмехнулся в ответ Айрилат, - у вас своего мнения нет и не было никогда.
- Лорд Айрилат, - Император никогда не повышал голоса, тем более на заседаниях Совета, что не помешало ему быть прекрасно услышанным, - если вы усматриваете в моих действиях прямое нарушение закона, к вашим услугам Высший имперский суд, которому подсудны даже члены Совета и я.
Что он при этом телепатически сказал адмиралу, Селлиэн не слышала, но Эрлар с демонстративным равнодушием опустился обратно в кресло, на котором сидел.
- Суд? Я не верю в справедливость ни одного суда, пока вы Император, а Высшего имперского – тем более!
- А в справедливость дуэли? – очень спокойно спросил Мартеллар. В зале повисла такая тишина, что, казалось, можно было услышать падение снежинок за окном.
- Не надо, Мартеллар! Этель Айрилат, не соглашайтесь! - телепатически крикнула Селлиэн. Если бы её кто-то слушал! Айрилат молча шёл по проходу к трибуне, Мартеллар так же молча спустился ему навстречу со своего возвышения – по традиции враги договариваются о дуэли, находясь на равных хотя бы внешне. Бой двух террсанни - это прежде всего поединок воли, до обмена ударами может и не дойти. Они даже не стали назначать время, место и секундантов – всё решил короткий и напряжённый взгляд глаза в глаза. И Айрилат не выдержал тяжёлого взгляда Императора. Поколебавшись, опустился на одно колено и протянул перед собой руки:
- Я признаю себя побеждённым, государь.
- Принимаю. Айрилат Сатори, у меня будет к вам дело после Совета.
После совета Селлиэн выскочила в коридор с одной лишь мыслью – успеть. Она шла стремительным шагом сквозь обрывки разговоров – голосовых и телепатических – на разные голоса смакующих скандал:
- …бросить вызов самому Императору, так смело…
- …так глупо…
- …и что ему теперь будет?...
- …да ничего! Только шума много…
- …а как адмирал взбесился…
- …а тебе бы всё на адмирала смотреть!...
- …а это мода теперь такая – на жрицах жениться?...
Селлиэн спешила, и конечно же, не успела. Она услышала только завершение мысленного разговора:
- Да, государь. Но после боя я убью вас и всех остальных участников вашего «малого совета». Первую леди и адмирала – с особым удовольствием.
Селлиэн застыла на месте. Участников того злополучного совета было девять, и Айрилат готов убить их всех? Не слишком ли далеко зашла его месть? Мартеллар никогда и никому не простит угроз в адрес Лейтинн и Эрлара, жена и побратим для него ценнее собственной жизни. Но Император ответил, по-прежнему не позволяя себе открыто проявить гнев:
– Возможно. Но сначала нам всем нужно остаться в живых.
И развернулся спиной к собеседнику, крайне невежливо завершая разговор. Если бы у террсанни не считалось позорным бить в спину, то государь очень рисковал быть убитым. Но Айрилат вполсилы ударил кулаком по стене – каменная кладка, укреплённая силовым полем, псионической защитой, и только боги знают, чем ещё, отнеслась к этому с полнейшим равнодушием – и направился по ярко освещенному коридору к выходу из дворца.
- Что ты ему сказал, Мартеллар? – мысленно спросила она удаляющуюся в сторону жилых покоев императорскую спину.
- То, что он должен пойти на Штурм. На любом корабле кроме «Восходящей звезды», - Император не остановился, но сбавил шаг, позволяя Селлиэн себя догнать, - Потому что на «Звёздочке» буду я.
Наверное, он надеялся, что после такого заявления со-наследница восхитится его героизмом и оставит дальнейшие расспросы. Но упрямство Анаррэ вошло в легенды, а Селлиэн было важно задать ещё один вопрос:
- Ты говорил об эвакуации наших из Хабитата. Ты правда задумал его уничтожить?
- Пока нет. Но не исключаю и такого исхода. Считай эвакуацию мерой предосторожности.
- Для всех пленных или только для Мелнэ?
Мартеллар заметно помрачнел. Мелнэ Аэнэтар была его дочерью и старшей наследницей, она улетела в Хабитат, чтобы вести переговоры с их правителем, но оказалась в плену, и это послужило поводом для Первого штурма. И она всё ещё оставалась на этой чужой и враждебной космической станции, мнящей себя полноценным государством.
- Тоже хочешь обличить мои ошибки? Если тебе важно знать – да. Мы не сможем эвакуировать всех. И жизни старшей наследницы и сестры адмирала в приоритете. Мне это не по душе, Селлиэн. Но мы сможем спасти несколько сотен наших соотечественников. Не только Мелнэ, и не только Ину. И я не оставлю умирать одного, если не могу вместе с ним спасти ещё двенадцатерых.
- Значит, всё-таки умирать, - она заговорила вслух, - Я знаю, что ты решишь, Мартеллар. Эрлар убедил тебя, что Хабитат нужно разрушить, и тогда их рейдеры возьмут и исчезнут с наших границ. А они не исчезнут. Спроси у своей дочери, если тебе ещё доведётся увидеть её живой, на что способны кайдри, потерявшие дом. И ещё, - она снова заговорила мысленно, - если ты не вернёшься со своей войны, если угробишь на ней Мелнэ и Лартена, а именно это ты пытаешься сделать, то я не стану разгребать тот завал, который после тебя останется. Я отрекаюсь.
- И ты повторишь это в Совете Великих семей?
- Я скажу это тебе вслух, это ведь то же самое. Да, я, Селлиэн Исеана Анаррэ, отрекаюсь от титула со-наследницы Императора и от своего права на трон Террсаннской империи. Моя кровь остаётся при мне.
Она ушла так же, как только что уходил он – стремительно и резко, считая, что всё уже сказано.
- Твоя кровь при тебе, и я помню об этом, - прозвучал за спиной положенный ответ на слова отречения. Вот и всё – теперь среди её звучных и бесполезных титулов стало на один меньше.
***
Дверь закрылась за спиной с тихим щелчком. Световые фильтры на окнах превращали пасмурный день за окном в мягкие полупрозрачные сумерки. Мартеллар улыбнулся привычному тёплому уюту жилых покоев и не раздеваясь улёгся на широкий диван в гостиной. Он ментально чувствовал присутствие Лейтинн – она молилась в соседней комнате – и не стал её отвлекать. Император лежал, прикрыв глаза и перебирая пальцами мягкий ворс покрывала. Заседание Совета, поединок с Айрилатом и последующий разговор с со-наследницей – уже бывшей со-наследницей – вымотали его так, что думать не хотелось совсем. Пока он может позволить себе несколько часов покоя. Потом начнёт стремительно сжиматься пружина подготовки к Штурму, чтобы осенью швырнуть весь мир в безжалостный котёл войны. Осталось меньше года – слишком мало, чтобы свыкнуться с мыслью о собственной неминуемой смерти. Император знал, что его присутствие на борту сделает «Восходящую звезду» приоритетной целью для противника, а значит, шансов выжить в бою у лейтенанта-связиста Мартеллара Аэнэтара крайне мало, но личное участие было его последним и самым весомым доводом в пользу Штурма.
Он не слышал шагов первой леди, но чувствовал, что она вошла в комнату. Лейтинн села на ковёр, положив лицо и руки на диван и сложив за спиной крылья.
- Я знаю, что ты сейчас скажешь мне, - между собой они разговаривали мысленно, такая речь быстрее и точнее устной, но более адресная, что очень удобно наедине, - И заранее прошу – пока не надо.
Император давно привык, что его жена отвечает на ещё не заданные вопросы. Лейтинн была полубогиней и сильнейшим телепатом своего времени, для неё чужие мысли были открытой книгой, но без разрешения проникнуть в её собственный разум было невозможно.
- Тинн, тебе ли не знать, что на войне убивают? А ты рождена для бессмертия. Я не хочу отнимать его у тебя. Несправедливо, если ты погибнешь вместе со мной. Из-за того, что когда-то я был глупым испуганным мальчишкой.
Лейтинн бережно провела рукой по его волосам:
- Это было вовсе не глупо! Нас обоих чуть не убили, я хотела спасти тебя, но знала только один способ это сделать – связать наши жизни кровью. Мы с тобой стали почти близнецами, и сколько раз это спасало нас?
- Много, - согласился Император, - но я видел обратную сторону. И я знаю, сколько сил может отнять у тебя эта связь, когда я ранен. И что ты не можешь это остановить, тоже знаю. Тинн, если меня убьют на войне – а скорее всего, так и будет – ты погибнешь мучительно и страшно, растратив все силы впустую. Я не хочу тебе такой участи.
- А я не хочу жить без тебя. Да, ты можешь разорвать связь, а я – нет, потому что это ты проводил ритуал, я могла только подсказывать тебе, что делать, и надеяться успеть. Скорее всего, я в этот раз не смогу тебя спасти, но наша с тобой кровная связь поможет снять проклятие.
Проклятие на императорском ожерелье обнаружили больше трёхсот лет назад, когда правил Линтир Аэнэтар, отец Мартеллара. На самом деле оно было явно старше, но так искусно вплетено в благословение, защищающее древний символ власти и его законного обладателя, что долгое время не выдавало себя. Но проклятие делало своё дело, и террсанни из великих семей стали оказываться именно там, где происходили самые разные катастрофы. Так ушла в небытие семья Лакона, одна из тех великих семей, что помнили ещё Черный пожар. Из настолько же древней и благородной Анаррэ сейчас жива только Селлиэн, от Арталоэн осталась Сиэнли, далеко не лучшая представительница своей семьи. И только Аэнэтар на этом фоне выглядели достаточно прилично: их четверо – пока ещё – и они всё ещё у власти. Но всё же…
- Тинн, ты что задумала?
- Сложный ответ любителям хитрых планов. Проклятие выбирает своих жертв, ориентируясь на Присягу крови. Меня, хотя я тоже её давала, оно до сих пор не замечало из-за того, что я жрица высшего посвящения и не имею права на трон. Но тем не менее я могу быть Хранительницей престола, потому что эта должность временная. У меня будет повод законно надеть ожерелье при том, что я сестра Лунного круга и одновременно принята в семью Аэнэтар. Проклятие окажется в тупике – я для него уязвима и неуязвима одновременно. Для всех, кроме меня, это смертельно опасно, но мне оно не сможет причинить ни малейшего вреда из-за того, что моя жизнь связана с твоей. А против тебя проклятие бессильно, пока ты Император и под защитой благословения ожерелья, которому проклятие не только не противоречит, но и усиливает.
- И в чём подвох? – спросил Мартеллар, поудобнее устраиваясь на диване.
- В том, что я могу поиграть в Императрицу, пока ты на войне, но не удержу власть, если… останусь последней из Аэнэтар.
- Я подумаю, что с этим сделать, - пообещал Император. Он прекрасно знал, что после Штурма беды только начнутся, но предпочитал не говорить об этом вслух. Но разве можно скрыть что-то от полубогини?
- Тинн, в чём я не прав? – подумал он, садясь рядом с ней на полу. Не будь он настолько уставшим, принялся бы расхаживать по комнате.
- В том, что затеял Первый штурм. Или в том, что не начал с него своё правление.
- Тогда я думал, что я дипломат, - неловко отшутился Император. До того, как государыня Инес назвала его своим старшим наследником, он действительно был дипломатом и служил послом на Шадарионе – маленьком мире с большими перспективами. Лейтинн в ответ засмеялась:
- Конечно, дипломат - сын воина, побратим воина…
- …муж воительницы… - тем же тоном вставил Мартеллар.
- …давно отошедшей от дел ради служения Богине, - невозмутимо продолжила Лейтинн, - но знаешь, Телль, в чём ты совершенно точно прав? Останавливаться на полпути нельзя, и сейчас ты можешь только продолжать то, что уже начал. Селлиэн Анаррэ опоздала со своим предостережением на несколько лет.
- Ты её не любишь…
- Это давно и взаимно. А ты всё время пытаешься уйти от темы.
- Я бы с удовольствием ушёл от Штурма. Но уже поздно. Тинн, скажи, война точно на этом закончится? Или это очередная иллюзия? Как было перед Первым штурмом?
Лейтинн молчала несколько секунд, как будто ответ, который она знала, был ей отвратителен.
- Война закончится, - ответила она, - но я не могу тебе сказать – чем. Мы можем победить, но кайдри знают единственное наше уязвимое место. Если они смогут этим воспользоваться, то это будет конец.
Это было сказано уже много раз – в Хабитате собираются провести орбитальную бомбардировку Террсы и ещё нескольких планет Империи, причём их список постоянно менялся. Достоверность этой информации то подтверждалась, то опровергалась, что позволяло сделать вывод – бомбардировка обязательно будет, но кайдри хотят на всякий случай снизить возможное сопротивление. Странно, на мирное развитие ресурсов им не хватает - и откуда бы они взялись на космической станции, давно разорвавшей отношения с метрополией – а на новый вид оружия откуда-то возникли, и дело тут не только в помощи Орхата, Робомира и частично Шадариона. Хабитат бросил все силы на свой единственный шанс на победу - самоубийственный удар в сердце врага. И тогда не будет ни Штурма, ни войны. Ни Террсаннской империи.
- Победитель останется жив, - задумчиво произнёс Император, и добавил, снова перейдя на мысленную речь, - звучит как насмешка.
- Намекаешь на значение имени Главы Хабитата? – Лейтинн довольно хорошо знала кайдрин, хотя и не настолько, как Мартеллар, свободно говоривший на языке врага.
- Да уж, сошлись в бою Победитель и Миротворец… Похоже на начало легенды.
- Место в легендах нам с тобой уже обеспечено.
Не знали, что песни напишут о нас,
И было нас двое. Мы - Он и Она.
- У той легенды был грустный конец – одна на двоих вечная жизнь и такое же вечное одиночество, - Император подошёл к окну, задумчиво вглядываясь в начинающийся закат за окном, золотой над белым снегом, странная пародия на герб Аэнэтар – золотое на белом восходящее солнце. Снежноцветовая аллея, на которую выходили окна личных императорских покоев, провожала светило равнодушной молчаливой белизной. Осенью здесь переливались множеством оттенков гордые поздние цветы, всегда уходящие под снег во всём великолепии, весной они проснутся первыми, чтобы преподнести миру сладкие, но ядовитые ягоды. А сейчас покой зимнего царства нарушал только одинокий крылатый силуэт, вышедший с соседней аллеи. На самом деле он не шёл, а низко летел, глядя себе под ноги и иногда цепляя крыльями снег, и тогда вокруг него поднималась маленькая метель. Мартеллар с совершенно неподобающей его достоинству хулиганской ухмылкой бесшумно открыл окно и набрал горсть снега с подоконника.
- Увернётся. С такого расстояния тебя мысли выдают, - прокомментировала Лейтинн. Разумеется, она была права – адмирал почти незаметным движением уклонился от увесистого снежка, взлетел, легко преодолев расстояние до окна четвёртого этажа, и демонстративно отряхнул крылья посреди гостиной.
- Промазал, - засмеялся он вместо приветствия. Лейтинн помахала ему рукой и закрыла окно – холода она почти не чувствовала, но снег не любила, а Мартеллар риторически спросил:
- Мой несносный брат, для кого во дворце двери?
- Для воспитанных придворных, - ответил Эрлар, - а я наглый адмирал без малейших признаков совести. Да, кстати, братик и сестрёнка, это только мне кажется, что Айрилат сегодня вездесущ? Пока я тут гулял под вашими окнами, раза три его встретил. Бродит по парку мрачный, как… в общем, очень мрачный, мысли закрыл наглухо – самое поверхностное я подглядел, а дальше ломать защиту не стал, я иногда вежлив. Богатая же у него фантазия по части убийств!
- Айрилат – враг, но не предатель, - возразил Мартеллар, - опасен он станет после Штурма.
- Вот про то, что будет после Штурма, я и пришёл поговорить. Чего ты хочешь от этой войны? Я тебе пообещал победу, а потом?
- А потом будет мир. На моих условиях. Или не будет нас. – Император знал, что это неверно, но позволял себе надеяться. Пусть адмирал сам скажет то, о чём государь не смел даже думать.
- Идеалист ты, братец, а я тебе скажу, что второй вариант вероятнее. Мы можем сколько угодно штурмовать Хабитат, но не сможем его завоевать. Только разрушить.
- И чем мы тогда лучше кайдри?
- Ничем. Те же мерзавцы, только живы будем. Или ты предпочтёшь регулярные штурмы каждые четыре года?
- Хорошо, - вслух ответил Император, - ты предлагаешь уничтожить космическую станцию, на которой живёт огромная толпа мирных граждан, и поэтому при всём желании Хабитат не может считаться военным объектом. Ты в курсе, что за такое устраивает Галактический совет? Примерно то же, чем ты пугал Айрилата, только вместо кайдрийских солдат представь орхатских, тёллейских, да хоть детсаррийских.
- Так ты хочешь остаться чистым, - адмирал почти шипел, отряхнув с себя напускную весёлость, как только что отряхивал снег, - тогда я разнесу вдребезги этот пиратский притон без твоего согласия! И можешь с чистой совестью отправить меня под трибунал, причин будет предостаточно!
- Не смей! – Император ждал этого предложения, но всё же не удержался и впервые в жизни повысил голос на побратима. Это был единственный способ обойтись малой кровью, но жертвовать братом было больно.
- На самом деле я серьёзно, - Эрлар достаточно успокоился, чтобы снова говорить мысленно, - Поправь меня, если я ошибаюсь: по галактическому праву в военных преступлениях виноват тот, кто отдал преступный приказ. И если это был глава государства, то мы увидим именно ту безрадостную картину, о которой ты только что говорил. А если зарвавшийся адмирал нарушил прямой запрет Императора? Да, это государственная измена и расстрел, но только для меня, а не для всей Империи.
- И ты хочешь, чтобы я отдал тебя этим галактическим падальщикам?! Да я тебя скорее своими руками убью!
- А ты думаешь, я приму последнюю пулю от кого-то другого?
Мартеллар был прав – они оба пришли к одному выводу. Жизнь адмирала должна была стать ценой мира после Штурма. Но даже Император не в праве даже просить, а не только требовать, от побратима такой жертвы. И знал, что Эрлар сам предложит такой исход. Лейтинн, до этого молча слушавшая разговор стоя у окна, неожиданно спросила:
- Эрлар, а ты уже говорил об этом Сатериллин? Она знает, что ты решил умереть?
Адмирал осёкся, как будто налетел на невидимую преграду:
- Она… Лин, наверное, поймёт. Я на это очень надеюсь. Она ведь тоже воин. Или ты хочешь знать, не дрогну ли я в последний момент? Нет, я буду вспоминать Лайру, я ведь почти забыл её. Боги, как всё просто и больно – я любил её, и она погибла. А те, с кем я изменял призраку, те живы, здоровы, счастливы, и не со мной. Сатериллин не должна умереть, как твоя сестра, ты слышишь, Телль? Потому что...
- Потому что ты любишь её, - договорил за побратима Император, - И эта любовь поможет тебе пережить Штурм. Спроси её при случае, не захочет ли она перевестись в Последний рубеж, им хорошие пилоты нужны как воздух.
- А это уже ей решать, - мягко, но настойчиво ответил адмирал. Пытаться давить на него таким способом было лишним.
- Брат мой, брат мой… - Почти неслышно сказала Лейтинн, - Не бойся ни за неё, ни за себя - я знаю, что вы оба переживёте Штурм. Мы можем распланировать, что будем делать после, но тебе ли не знать, что планы рушатся. А с тебя с твоей врождённой удачей станется вообще умереть от старости в своей постели.
- Пророчествуешь? – спросил Эрлар, и почти одновременно с ним Мартеллар поднял взгляд на Лейтинн:
- А… наши с тобой дети? – он не хотел знать, видит ли Лейтинн его и своё будущее, но за Мелнэ и Лартена волновался гораздо больше, чем хотел показать на совете.
- Точно я тебе не скажу, но скорее всего они тоже будут живы. Мелнэ сильная девочка, и если мир к ней жесток, то мне жалко этот мир.
«А Лартену жить бы в более спокойное время», - Император думал это на том глубоком слое сознания, который обычно не виден другим. Хотя, когда рядом полубогиня и внук бога, скрывать мысли бесполезно, если захотят – прочтут, а он даже не заметит. Но Лейтинн и Эрлар не опустятся до этого, и не из-за той пропасти, что всегда отделяла и будет отделять Императора от любого из его подданных, а потому, что Мартеллар был их другом задолго до того, как унаследовал трон. Он был побратимом Эрлара, любил Лейтинн (Асат Арталоэн однажды пошутил, что Тинн – его болезнь, и всем бы так болеть), а теперь, через четыреста лет неразрывной дружбы и любви, их пути расходятся, ведь сегодня каждый из них выбрал собственную смерть. И чем бы ни закончилась война… А впрочем, пусть сначала закончится. До штурма, который позже назовут Последним, оставалось почти десять месяцев по террсаннскому счёту.

@темы: Даль туманная, Творение, Ан Эрриан Террса!, Очередной большой проект, Летучие и когтистые, D12/Маленький мир, Отрывок